Татьяна Кучинская: Ваш фонд с самого начала полномасштабной войны помогает украинцам. Каким образом?
Анна Моравская-Боровец. Источник: Twarze depresjiАнна Моравская-Боровец: У нас есть программа бесплатной дистанционной психологической и психиатрической помощи для украинцев, и сейчас по ней обращается все больше людей. За первый месяц после начала войны в Украине нашими видеоконсультациями воспользовались 96 украинцев, а уже в июне — около 500.
В случае военной травмы, по оценкам специалистов, 10-15 % людей испытывают посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), около 30 % — депрессию. Мы оказываем помощь людям с симптомами депрессии, суицидальными мыслями и ПТСР — как взрослым, так и детям. Среди наших подопечных, например, есть 160 украинских детей из школы в городе Гурово-Илавецке в Мазовецком воеводстве. К нам также обращаются директора школ, где учатся дети, потерявшие на войне обоих родителей.
ТК: Что представляет собой военная травма?
АМБ: При ПТСР человек может отказываться говорить о произошедшем или избегать общения вообще. У пострадавшего могут быть провалы в памяти, когда он не помнит детали произошедшего или случившееся в целом. Могут быть трудности при засыпании и внезапные пробуждения, раздражительность, вспышки гнева, проблемы с концентрацией внимания, чрезмерная бдительность.
Важный симптом ПТСР — это «флэшбэки», то есть воспоминания в виде коротких «вспышек», образов, звуков, которые вызывают страх и приступы паники. Эти образы могут быть разными, например, убитые люди или лицо солдата, причинившего вред. Образы возвращаются в ночных кошмарах или появляются в совершенно повседневных обстоятельствах, например, человек пришел в магазин и чье-то лицо напомнило ему кого-то из прошлого.
Обычно при ПТСР симптомы появляются через полгода после травматичных переживаний, но у украинцев это стало происходить раньше. Нужно понимать, что с посттравматическим расстройством невозможно нормально функционировать; кроме того, оно может перерасти в депрессию.
ТК: Повлияла ли война России против Украины на психическое состояние поляков?
АМБ: Да, стало больше случаев депрессивных и тревожных расстройств — как среди взрослых, так и среди детей и подростков. Многие, например, боятся, что эта война придет к нам. У Польши есть такой исторический опыт, поэтому подобные страхи оказались очень сильны.
Происходящее особенно влияет на тех польских детей, которым родители не объяснили, что такое война, где она идет и что к чему. Например, во время урока у ребенка из Украины случается паническая атака из-за школьного звонка или сирены проезжающей скорой помощи, потому что этот звук напоминает сигнал воздушной тревоги, который он слышал дома. Он может начать кричать, плакать, бросаться на пол и прятаться под партой. Его польские одноклассники не понимают, что происходит, и тоже начинают бояться.
Многие польские семьи приютили у себя дома украинцев — а они находятся в состоянии психического истощения, ведь им пришлось покинуть свою страну, приходится учиться с нуля языку, работе, бюрократическим формальностям, вообще жизни в новых условиях. Вместе со своими страхами, плачем, срывами беженцы живут под одной крышей с поляками, на которых это тоже влияет.
Миссия фонда «Лица депрессии» — это забота о психическом здоровье, в том числе украинцев, и просвещение на эту тему. Программу для Украины мы запустили благодаря нашему партнеру Nationale-Nederlanden. Этот же спонсор позволяет нам реализовать программу «Лица депрессии для школ», которой с сентября смогут воспользоваться тысячи польских учителей, ежедневно обучающих, в том числе, детей из Украины. Мы подготовили десять сценариев уроков, чтобы школьники получили теоретические знания и освоили упражнения, которые помогают подавить паническую атаку, справиться с эмоциями, стрессом, агрессией и так далее.
ТК: Почему фонд «Лица депрессии» начал помогать беженцам?
АМБ: Украинцы нуждаются в помощи из-за происходящего в их стране, но также это важно и для поляков, ведь они принимают у себя этих людей. Если украинскую маму поддерживать и лечить ее депрессию, она сможет нормально функционировать, ходить на работу, забирать ребенка из школы, помогать ему с уроками, обнимать его, давать ему свою любовь и чувство защищенности. А мать, которая находится в депрессии, постоянно плачет и не в силах встать с постели, не в состоянии должным образом заботиться о своих детях и о себе. Поэтому нужно начинать с себя. Мы очень внимательно следим за тем, чтобы женщины, которые приезжают с детьми, как можно быстрее начали правильное лечение — с помощью терапии и фармакологии.
ТК: Как побудить украинцев принять психологическую помощь?
АМБ: Судя по моему опыту, украинцы знают о профилактике психического здоровья меньше, чем поляки. Я вижу, насколько важна наша программа дистанционной помощи матерям, которые находятся здесь с детьми. Они могут сделать первый шаг, не выходя из дома. Достаточно только позвонить через Viber, Skype или WhatsApp. Консультация длится 50 минут, после нее можно обратиться к нам за помощью снова.
Наши амбассадоры много лет открыто говорят о том, что принимают антидепрессанты и ходят на психотерапию, помогают нам убедить поляков, что в этом нет ничего постыдного. Сейчас мы готовим 15-й выпуск нашей кампании, которую запустим 1 октября, в Европейский день борьбы с депрессией. На этот раз мы поговорим о депрессии среди детей и подростков — как польских, так и украинских. Мы пригласили участвовать в нашей кампании украинского журналиста Евгения Климакина и впервые готовим наши материалы на украинском языке.
ТК: Как можно получить помощь в вашем фонде?
АМБ: На нашем сайте можно подать заявку на участие в программе. У него есть версии на русском и украинском, и консультации тоже могут быть на этих языках. Мы помогаем тем, кто приехал в Польшу, и тем, кто остался в Украине.
Сейчас мы можем проводить почти полтысячи дистанционных консультаций в месяц. И я искренне призываю обращаться к нам за этой помощью, потому что очень важно справиться с военной травмой.
ТК: Как вообще возникла идея создания фонда «Лица депрессии»?
АМБ: У меня два образования — журналист и психолог, и в обеих моих профессиях видела людей, которые сталкиваются с депрессивными расстройствами. Масштабы этого заболевания огромны: во всем мире депрессия насчитывается у 270 миллионов человек, в Польше — у четырех миллионов.
Депрессия — это демократичное заболевание, на него абсолютно не влияет возраст, пол или социальный статус. Каждый из нас в разных жизненных обстоятельствах может впасть в депрессию. Эта проблема не обходит стороной и детей, они тоже болеют.
Осознание того, сколько людей страдают от депрессии и как редко они обращаются за профессиональной помощью из-за табу, чувства стыда и бессилия, побудило меня более семи лет назад запустить социальную кампанию «Лица депрессии. Я не сужу. Я принимаю». С самого начала я мечтала о том, чтобы наш фонд мог оказывать бесплатную психологическую помощь людям в самых острых ситуациях, потому что от этого зависит их здоровье и жизнь.
ТК: Расскажите, пожалуйста, о направлениях деятельности фонда.
АМБ: Мы оказываем бесплатную дистанционную помощь людям в состоянии психологического кризиса. Есть отдельные программы для людей с онкологическими заболеваниями и их семей, для беременных и недавно родивших женщин, для детей и подростков, а теперь — и для беженцев из Украины.
Государственная служба здравоохранения в Польше, к сожалению, не в состоянии своевременно предоставить помощь всем, кто в ней нуждается, к специалистам по психическому здоровью попасть сложно, и мы помогаем тем, кто находится в особенно тяжелой ситуации. К нам обращаются люди из небольших городов и сел, где нет специалистов, и жители больших городов, если ждать консультации психолога нужно дольше месяца. Это помогает им поддержать психическое состояние и дождаться назначенной даты терапии в рамках службы государственного здравоохранения.
Среди наших пациентов есть те, кто полностью справился с депрессией и больше не нуждается в поддержке, и те, кто перестал думать о суициде и вернулся к нормальному состоянию, но все еще нуждается в помощи. Таких людей мы передаем в руки специалистов, с которыми они продолжают терапию.
ТК: Женщины страдают от депрессии чаще мужчин?
АМБ: Так говорит официальная статистика, но, судя по нашим наблюдениям, депрессия затрагивает и женщин, и мужчин. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на статистику самоубийств. В Польше подавляющее большинство людей, покончивших с собой, — это молодые люди из деревень и небольших городов. Там, где нет возможности воспользоваться профессиональной помощью, где не принято иметь депрессию, потому что это «позор на всю деревню».
Мужчины редко обращаются за помощью, реже рассказывают о своем психическом здоровье. Для них «немужественно» говорить, что хочется плакать, что не чувствуешь себя счастливым и не справляешься со своей жизнью. Из-за такого мышления депрессия у мужчин намного чаще проходит в скрытой форме.
ТК: Насколько часто в Польше совершают самоубийства?
АМБ: У нас очень высокий уровень самоубийств. В прошлом году покончили с собой более пяти тысяч поляков — это гораздо больше, чем число людей, погибших в результате ДТП. Растет число попыток суицида и совершенных самоубийств среди детей и подростков — по этому показателю мы находимся в числе лидеров среди стран Евросоюза.
ТК: Уже были случаи, когда люди не покончили с собой благодаря фонду?
АМБ: Почти половина наших несовершеннолетних подопечных — это дети, у которых были попытки самоубийства или суицидальные мысли, которые считали, что их жизнь больше не имеет смысла. Среди взрослых пациентов этот процент выше: около 60-70 % из них пришли к нам с суицидальными мыслями, и всем мы помогли или продолжаем помогать.
У нас есть дети из маленьких городков, которые уже с семи лет намеренно наносили себе повреждения, резали руки. Были дети с суицидальными мыслями, которых наш психиатр еще во время первой консультации отправлял в больницу. Это, вероятно, спасало им жизнь.
Если координатор определяет, что есть угроза жизни, об этом сразу же сообщают мне, и я стараюсь как можно скорее организовать консультацию.
ТК: В каком возрасте ребенок может впервые испытывать депрессию и суицидальные мысли?
АМБ: К специалистам нашего фонда чаще всего обращаются родители детей 12-14 лет. Но депрессия может затронуть любого. Самому младшему ребенку в мире, у которого диагностирована депрессия, два года. Нашим самым младшими подопечным — по четыре. Это дети как из Польши, так и из Украины.
По нашим наблюдениям, чаще всего у детей депрессия развивается, когда они теряют одного или обоих родителей, в случае серьезной болезни или инвалидности, а также при других травматичных обстоятельствах, например, из-за войны.
ТК: Как понять, что у маленького ребенка депрессия?
АМБ: Такой ребенок полностью замкнут в себе, его ничто не радует. Даже если перед ним положат самые интересные, распрекрасные игрушки, которым другие дети будут очень рады, он не заинтересуется, даже не посмотрит на них. Если получится уговорить его что-то нарисовать, чтобы он передал свои эмоции, ребенок, скорее всего, выберет черный карандаш и изобразит что-то очень удручающее.
ТК: В какой момент человек должен пойти к психологу или психиатру? Какие красные флажки должны насторожить?
АМБ: В случае депрессии — если мы испытываем постоянное желание плакать и подавленное настроение изо дня в день как минимум две недели.
Второй симптом — отсутствие энергии. Это как автомобиль без двигателя: даже если кто-то будет кричать или просить «давай, поезжай» — без двигателя он поехать не сможет. С депрессией то же самое: наше тело кажется тяжелым, встать с постели и сделать шаг становится огромным физическим усилием. Если такое состояние длится больше двух недель, это тоже повод для беспокойства.
Третий и основной симптом депрессии — потеря интереса. Когда перестает увлекать то, что было нашей страстью, радовало нас, вызывало положительные эмоции.
Если и дополнительные симптомы: проблемы со сном, аппетитом, концентрацией внимания, памятью, а также снижение самооценки и чрезмерное чувство вины, когда кажется, что все плохое происходит из-за тебя. Или, например, человек, который приехал в Польшу один: ему плохо, у него здесь никого нет, но он испытывает вину за свои чувства, ведь ему лучше, чем тем, кто остался. Такое чрезмерное переживание вины характерно для депрессии.
Если появляются два из трех основных симптомов депрессии — подавленное настроение, недостаток энергии, потеря интересов, — а также два дополнительных симптома, которые я перечислила, и они длятся как минимум две недели, нужно идти к психиатру.
И, конечно, суицидальные мысли — это симптом, который делает депрессию опасным для жизни, смертельным заболеванием. Если они возникли, не нужно ждать две недели, не нужно ждать ни минуты — надо сразу же срочно попасть на консультацию к психиатру. То же самое относиться и к детям; срочная помощь нужна также в случае, если ребенок занимается самоповреждениями.
ТК: Стоит ли идти к психологу в профилактических целях?
АМБ: Просто так, совсем без повода, — не нужно. Но если есть какие-то предпосылки, если что-то вызывает беспокойство или есть сомнение, не депрессия ли у вас, то стоит обратиться. Иногда достаточно одной консультации, чтобы получить необходимые знания, которые помогут чувствовать себя лучше. Порой такой визит становится инвестицией на всю жизнь.
ТК: Вы говорили, что в Польше сложно попасть на прием к психологу или психиатру. Почему?
АМБ: Потому что мало специалистов У нас всего 450 детских и подростковых психиатров, то есть один специалист на каждые 15 тысяч несовершеннолетних. А ведь только с депрессией сейчас борются десятки тысяч детей! Что касается взрослых, то в Польше чуть более четырех тысяч психиатров, а это значит, что на сто тысяч жителей приходится 69 врачей. В этом отношении мы находимся на предпоследнем месте в ЕС: хуже ситуация только в Болгарии. Люди осознают важность психологической и психиатрической помощи, записываются на приемы, но специалистов больше не становится.
ТК: Сложно ли убедить людей обращаться за психологической и психиатрической помощью?
АМБ: Мы уже много лет проводим нашу социальную кампанию «Лица депрессии. Я не оцениваю. Я принимаю», в которую в качестве амбассадоров включились десятки известных актеров, музыкантов, тележурналистов, писателей. Они открыто рассказывают о лечении депрессии и о том, что не нужно стыдиться идти к психиатру или психологу.
Депрессия подобна болезни сердца, она как диабет, астма или любое другое заболевание, которое просто нужно лечить. Конечно, еще многое предстоит сделать в области отношения к психическим расстройствам, но мы уже сделали огромный шаг по сравнению с тем, что было десять лет назад.
ТК: Насколько на психическое здоровье поляков повлияла пандемия?
АМБ: По данным за 2019 год, которые Польша предоставила Всемирной организации здравоохранения, с депрессией боролось 1,8 миллиона поляков. За время пандемии это число увеличилось как минимум в два раза.
С другой стороны, я вижу, что в Польше все больше людей начинает заботиться о своем психическом здоровье. Психологические трудности из-за пандемии затронули практически каждого: страх перед коронавирусом и смертью из-за осложнений, санитарный режим, изоляция, а еще экономические проблемы, потеря работы, домашние ссоры, рост числа жертв домашнего насилия, злоупотребление алкоголем.
Пандемия сильно ухудшила наше психическое здоровье, но в то же время помогла многим людям осознать, насколько оно хрупко и как важно о нем заботиться.
