Без продажи госпредпредприятий Польше не удалось бы перейти от централизованного управления к экономике свободного рынка. При этом , как ни странно, избавиться от собственности государству оказалось непросто. В Польше не хватало капитала. Было уйма чего на продажу, и желающих тоже хватало, вот только платить им было нечем. Самые рисковые брали кредит, но покупка даже известной в ПНР компании не гарантировала успеха. Польшу наводнила западная продукция, и приватизированным предприятиям, чтобы с ней конкурировать, приходилось немало вкладывать в модернизацию производственных линий. В новом мире свободной конкуренции одного только бренда, популярного в ПНР, стало уже недостаточно.

Экономика при коммунистах

Коммунистическую экономику пытались исправлять непрестанно. Уже в восьмидесятых , на закате Польской Народной Республики (ПНР), была проведена реформа в соответствии с лозунгом «Три С»: самостоятельность, самоуправление, самофинансирование. Я прекрасно помню эту триаду, потому что получил тогда двойку на экзамене по экономике, а вопрос касался именно этой псевдореформы. После падения ПНР мой экзаменатор стал председателем Комиссии по ценным бумагам и биржам.

Но все экономические реформы при коммунистах были примерно похожи на замену правостороннего дорожного движения на левостороннее , но только на автострадах и только для «мерседесов». Порочными были не отдельные элементы, а вся система.

Впрочем , несмотря на коммунистическую идеологию, в рамках этой системы — а точнее, вопреки ее принципам — в ПНР сохранилась частная собственность на средства производства. В стране всегда функционировали частные предприятия, работали ремесленные мастерские, сохранялось частное сельскохозяйственное производство. Но все это были лишь иголки индивидуального предпринимательства в стогу государственного сена.

Три истории

В 1991 году в первой десятке пост-ПНРовских гигантов в частные руки перешли компании Tonsil , Swarzędz и Wólczanka. Их акции попали на Фондовую биржу, которая в то время только появилась. На государственной фабрике Tonsil в декабре 1989 года отделение профсоюза «Солидарность» бомбардировало правительство письмами протеста, не желая, чтобы предприятие попало в частные руки. А ведь, казалось бы, всего лишь несколько месяцев назад именно представители «Солидарности» получили власть в Польше. Но уже тогда среди них началось разделение — те , что вошли в правительство, вовсю стремились к приватизации, а вот деятели заводских профсоюзов новшеств опасались.

В годы ПНР Tonsil был для молодежи чуть ли не объектом поклонения. Во Вжесню — город , где находился завод Tonsil, — поляки приезжали на поездах и ставили палатки перед входом в фирменный магазин, ночами дежурили в очередях. Ведь Tonsil был монополистом, производившим акустические колонки.

Но на рубеже восьмидесятых и девяностых — с приходом капитализма — в магазинах появились западные колонки. Дороже , но лучше. И доступные без всяких проблем. Спасением для Tonsil должна была стать приватизация. Она помогла, но только на какое-то время. В 2009 году Tonsil обанкротился. От завода остался только бренд — в 2012 году его выкупил у судебного пристава частный предприниматель.

Заброшенное здание , в котором была фабрика компании Swarzędz. Надпись на плакате: «Чистота и безопасность идут в паре». Источник: https://www.facebook.com/opuszczonemiejsca

Вторая компания , за которой я наблюдал, — это Swarzędz, известный в ПНР производитель мебели. Биржевая приватизация принесла ему поначалу немалую выгоду — с предприятия списали долги. В первое время было немало опасений, но работники быстро адаптировались к новой реальности. Они даже стали приезжать на предприятие до начала рабочего дня, потому как коммунистический принцип «солдат спит, а служба идет» больше не действовал. Но в конечном счете, в 2010 году, Swarzędz тоже потерпел крах.

Зато третья компания , чью судьбу я отслеживал, пережила все превратности приватизации. Уже ее начало было бурным: на фабрике Wólczanka, шившей мужские рубашки, приватизация началась с покупки двух автомобилей для гендиректоров: «дайхатсу» и «мицубиси». Швеи стали возмущаться: «Нам зарплату не повышают, а начальство богатеет?» Но жалобы вскорости прекратились: последовала модернизация закройного цеха, а вместе с ней — новые заказы. Фабрика отказалась от унылых фланелевых рубашек и перешла на элегантные модели. Wólczanka успешно функционирует по сей день и считается первоклассным производителем.

Действующая фабрика компании Wólczanka в городе Островец-Свентокшиский. Источник: jaroslawgorczynski.pl

Но эти три примера — лишь верхушка айсберга польской приватизации девяностых. На биржу выводились только самые крупные компании. Большая часть государственной собственности была распродана без выпуска акций — попросту как морковка или петрушка.

Как это происходило

Круглый стол 1989 года , в ходе которого коммунисты пришли к соглашению с оппозицией, положил начало не только политической демократии, но и экономике свободного рынка. Приватизацию — флагманский проект Лешека Бальцеровича — ввели законом от 1990 года.

Идея заключалась в том , что совладельцами ПНР-овских приватизированных заводов были все граждане страны. Поэтому в середине девяностых была реализована Программа массовой приватизации. Свыше полутысячи предприятий стали совместной собственностью большинства поляков, получивших сертификаты акций, которые они могли выставлять на продажу.

Несколько гротескной формой приватизации была капитализация. В этом случае предприятие после преобразований обретало частного владельца , но, как правило, чисто номинально. На самом деле, хоть фирма и была зарегистрирована на бирже, владельцем оставалось государственное казначейство. На таких принципах работают многие современных польские экономические гиганты, лидеры в своих областях — один из ведущих мировых производителей меди и серебра KGHM, нефтеперерабатывающие компании Orlen и Lotos, угольная компания JSW и шахта Bogdanka, страховая компания PZU и банк PKO...

Горнодобывающее предприятие Польковице-Серошовице , которое принадлежит компании KGHM. Фото: Збышко Семашко / RSW / Forum

В теории приватизация должна вести к более эффективной экономике. Механизм свободного рынка вынуждает производить на приватизированном предприятии то , чего ждет рынок, а не то, что решат бюрократы. Но, по данным социологических исследований, приватизация у поляков обычно ассоциируется с безработицей, потому что через несколько лет после ее проведения гиганты эпохи централизованной экономики зачастую становились банкротами.

Эпоха приватизации порождала множество злоупотреблений. У поляков возникло убеждение , что правительство продает заводы главным образом потому, что ему нужны деньги на бюджетные расходы, — что, впрочем, порой бывало и правдой. Группы бывших партийных деятелей им одним известными способами получали по дешевке крупные предприятия — это называлось «номенклатурный захват». Американское выражение «стать миллионером с нуля» сменилась польским «первый миллион нужно украсть». Немалым был выигрыш и иностранных концернов — ведь именно они располагали капиталом, который могли инвестировать в Польше. Иногда, несомненно, затем, чтобы выкупить польских конкурентов, действующих на внутреннем рынке.

Все это выглядит так , словно приватизация была новой — одиннадцатой — казнью египетской. Между тем это всего лишь жесткий механизм, адаптирующий государственные предприятия к капиталистической экономике. Если они терпели крах — а такое случалось нередко, — то не потому, что становились частными. Банкротились они потому, что производили слишком дорогую и слишком плохую продукцию. Их уничтожала конкуренция. Точно так же они обанкротились бы, если б остались в государственной собственности.

Как ни удивительно , государство так никогда и не сосчитало, какова была общая стоимость всех приватизированных предприятий. Одни из них были преобразованы с согласия министерства, другие — по решению воевод, но всё в совокупности просуммировано не было. Возможно, это стало одной из причин возникновения «черной легенды» о приватизации.

А итоги ее , однако же, поучительны. Согласно данным независимых исследователей, после приватизации на рынке удержалось две трети предприятий. Это больше, чем процент частных компаний, созданных с нуля и после основания продержавшихся на рынке несколько лет.

Таким образом , приватизация спасла польскую экономику. Только вот по прошествии лет пора уже избавиться от иллюзий, что ее можно было провести честно.

Перевод Елены Барзовой и Гаянэ Мурадян