Продолжаем наш рассказ о польских словах и выражениях, для которых довольно трудно — а порой и вовсе невозможно — найти точный аналог при переводе на русский. В этой части мы поговорим о заимствованных словах — на первый взгляд, вроде бы одинаковых и в польском, и в русском, но… только на первый. А также — о словах, связанных с религией (среди которых тоже много латинских заимствований), и о сленге.

Заимствованные слова

Начнем со слов, которые пришли как в польский, так и в русский из других языков. В процессе усвоения языком — а процесс этот довольно длительный — исходное значение слова и его производных несколько меняется, обретая новые смыслы и оттенки. Поэтому неудивительно, что и в польском, и русском немало слов и выражений, которые и звучат вроде бы похоже, и этимология та же, — но, вплетаясь в живую ткань языка, взаимодействуя с местными специфическими понятиями, они неизбежно обогащаются дополнительными смыслами.

Но проблемы возникают уже со словом mundurowy — ведь слова «мундирный» в русском языке нет, а в польском оно имеет два значения: «относящийся к мундиру (форменной одежде)» и разговорное — «полицейский или солдат в форме». Можно, конечно, предложить вариант «служивый», но это уместно скорее для прошлого века. А как же быть, если речь идет о нашем времени? А никак — только искать аналоги, исходя из контекста, и тут вариантов множество: «одетый в форму», «человек в погонах», «часовой», «охранник», «военный», «сторож», «караульный», «солдат», «солдафон», «силовик», «вояка», «стражник», «воин», «патрульный»... Вот несколько примеров фраз с переводом из популярного интернет-словаря Glosbe: 

• Wyślij jej zdjęcie mundurowym w okolicy — Пошли ее фотографию патрульным в округе.
• Od mundurowego do szefa SWAT — От рядового до главы спецназа.
• Ten zabójca zdecydowanie ma problem z mundurowymi — У этого убийцы определенно проблемы с силовиками.
• Nie prosiłem o mundurowych — Я не запрашивал подкрепления.

А ведь есть еще и mundurowiec — сотрудник полиции в форменной одежде (в противоположность тайной полиции). 

…и mundurowość (о, это любимое окончание «ość», уже знакомое нам по непереводимому слову «польскость»!) Польско-русский словарь предлагает переводить его словом «единообразие», а польский толковый словарь Дорошевского определяет как «mundurowy styl, mundurowa monotonia» («форменный стиль, форменное единообразие») — и согласитесь, здесь гораздо больше оттенков, чем в простом «единообразии». Хорошо хоть, встречается это слово крайне редко.

…и służby mundurowe — а к ним относятся и вооруженные силы, и полиция, и пограничники, и пожарные команды, и разного рода спецслужбы — словом, все, кто носит однотипную форму, действует по инструкции и подчиняется приказам. Вот всего лишь два примера, демонстрирующие, насколько по-разному можно перевести это словосочетание: bez doświadczenia w służbach mundurowych — «без опыта работы в правоохранительных органах» и wszystkie lokalne służby mundurowe są gotowe — «все подразделения находятся в боевой готовности».

А уж как перевести с учетом всего вышесказанного название профессионального праздника Dzień Służb Mundurowych — вообще непонятно. Ну разве только — День Мундира (что мы и сделали в ироническом детективе Катажины Писажевской «Шоу лжецов»).

Слово artysta — соответствующее, на первый взгляд, русскому «артист» — тоже, разумеется, заимствованное. В польский, как и в русский язык, оно пришло из французского (artiste) или немецкого (Artist), а в них, в свою очередь, — из латыни. Латинское же ars, artis имеет множество значений: ремесло, занятие, искусство, наука, система правил, мастерство, умелость, изысканность, искусность, хитрость, ловкость, уловка и т.д. Тут можно вспомнить и Семь свободных искусств (septem artes liberales) — грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, астрономию, музыку, с античных времен считавшихся достойными занятиями для свободного человека, ведь без них не постичь мировую гармонию и первопричины. 

Именно латыни мы и обязаны расплывчатостью — а вернее, многообразием — смыслов слова «артист».

При вхождении в разные европейские языки (и в разные периоды времени) оно имело преимущественно какое-то одно значение и, соответственно, более определенный, узкий смысл. В современном русском слово «артист», как свидетельствует ожеговский толковый словарь обычно употребляется в значении «актер», «исполнитель», «артист театра, кино, цирка, балета, эстрады и пр.», а как разговорное — «человек, который обладает высоким мастерством в какой-нибудь области».

Польское же слово artysta в значении «актер» встречается реже, а чаще — именно в значении «человек, работающий в какой-либо области искусства», «человек, создающий произведения искусства», «человек, отличающийся мастерством в какой-либо области». И вот тут-то приходится выкручиваться, искать варианты — хорошо еще, если по контексту можно написать «скульптор», «архитектор», «композитор», «виртуоз», «музыкант», «мастер» и пр. Но бывает — и нередко, особенно если слово во множественном числе, — когда подходит только вариант вроде: «творческие деятели» или «люди искусства». Ну очень газетные, казенные термины — а что делать?.. 

А ведь еще в начале прошлого века (как свидетельствует изданный в 1907 году «Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке») основное значение слова «артист» в русском языке было примерно тем же, что сохранилось в польском и поныне, то есть — ближе к исходной латыни: «человек, избравший своей профессией искусство (актер, музыкант, художник); 2) лицо, достигшее в какой-нибудь области (мастерство, красноречие, хирургия, педагогия и т. д.) высшего искусства, уменья».

Религиозные термины и понятия

Непросто приходится при переводе религиозных терминов и понятий. Да и странно, если б было иначе: в католической традиции — латынь, у нас — церковнославянский, порой греческий, да и литургическая практика разнится. Плюс — особенности культур и традиций. Далеко не всегда польскому слову можно найти прямое соответствие. 

Что правильнее — вводить новые (или условно новые) понятия с соответствующими пояснениями или же находить примерный аналог в русском?

Возможно, говорить в данном случае о разных переводческих школах — это преувеличение, но определенные тенденции и следование полюбившимся традициям и мэтрам имеют место. Как вы понимаете, тут главный вопрос, что вошло в русский язык, а что нет («Не вошло — так введем!»). То есть речь идет о двух крайностях: излишней русификации при переводах литературных текстов или же наоборот — изобилии полонизмов («пишем кириллицей — и все дела»). 

Конечно же, вопрос этот отнюдь не шуточный и требует в первую очередь чувства меры. Вот, к примеру, самое простое: да, есть традиция писать «ксёндз», «костёл», «месса». Оно и правильно, вроде не поспоришь. Но последователи другой традиции считают правильным обходиться без неуместных полонизмов и писать «священник», «церковь», «обедня» (ну или хотя бы «литургия»). Да, непросто… Вот считается, что слова «падре», «пастор», к примеру, вошли в русский, а с «ксендзом» вроде как неоднозначно — некоторые воспринимают это слово как пренебрежительное. Мы, однако, рассмотрим не столь тривиальные примеры.

Слово plebania польский толковый словарь определяет как «приходской дом, предназначенный для проживания приходского священника». В польско-русских словарях тоже вместо перевода обычно дается определение: «дом приходского священника, уст. должность приходского священника, уст. приход)». Но, может быть, слово «плебания» уже так и вошло в русский язык? Да, словарь иностранных слов 1910 года лаконично сообщает: «плебания — дом, в котором живет плебан». Вполне достойно знаменитой «сепульки» Станислава Лема — помните, как герой искал это слово во всех словарях? 

Станислав Лем, «Путешествие четырнадцатое» (из серии «Звездные дневники Ийона Тихого»)

«СЕПУЛЬКИ — важный элемент цивилизации ардритов (см.) с планеты Энтеропия (см.). См. СЕПУЛЬКАРИИ.» 

Я последовал этому совету и прочел: «СЕПУЛЬКАРИИ — устройства для сепуления (см.)».

Я поискал «Сепуление»; там значилось:

«СЕПУЛЕНИЕ — занятие ардритов (см.) с планеты Энтеропия (см.). См. СЕПУЛЬКИ».

Круг замкнулся, больше искать было негде. Само слово «сепульки» стало нарицательным в среде советской интеллигенции: оно обозначает, с одной стороны, какую-то неизвестную вещь, а с другой — противоречие в определении.

Возвращаясь к слову plebania: можно, конечно, в переводе написать «плебания», но чаще приходится объяснять: «дом священника», «приход», «приходской дом»…

Или, например, proboszcz — его, в принципе, можно перевести словом «настоятель», беда только в том, что на самом деле это — не просто настоятель, а настоятель приходской церкви (который зачастую живет в плебании… ой, то есть в приходском доме). Конечно, если proboszcz в тексте проходной персонаж, пояснять такие тонкости вовсе не обязательно. Но бывает, что по содержанию это важно, и тогда одним словом не обойдешься никак. 

Еще одно слово, с которым часто возникают проблемы, это maryjny — посвященный или вообще имеющий какое-то отношение к Пресвятой Деве Марии.

Objawienia Maryjne — это «явления Пресвятой Девы Марии», kult maryjny — «почитание Пресвятой Девы Марии». Перевести это одним словом удается лишь в очень редких случаях (например, «Мариинский храм»). 

Слово sanktuarium — как и многие другие слова, связанные с католичеством, — пришло в польский язык из латыни. Польский толковый словарь дает для него три определения: «1. место хранения предметов культа или реликвий, 2. место, где находится что-то ценное; также место, особенно дорогое для кого-то; 3. убежище». И если со вторым и третьим проблем обычно не возникает, то с первым все довольно непросто. Польско-русские словари предлагают варианты «святилище», «санктуарий», «святая святых», «убежище», «святое место». Но «святилище» для русского читателя ассоциируется большей частью с язычеством: как говорит Большой толковый словарь, это «здание или помещение для совершения религиозных обрядов (обычно у язычников); храм. Святилище богов. Святилище Перуна». Слово «санктуарий» — в отличие от польского — в русском употребляется довольно редко и для большей части читателей малопонятно, ну а уж «святая святых», если только не в переносном значении, ассоциируется главным образом с библейскими текстами (да и слово к тому же никак не одно).

Казалось бы, sanktuarium можно перевести словом «храм», но и это не совсем так: ведь по-польски это не просто храм, а храм, в котором хранятся какие-то реликвии: чудотворная икона, мощи святого, и пр. Например, sanktuarium на Ясной Гуре (где хранится икона Ченстоховской Богоматери) или sanktuarium святого Анджея Боболи (варшавский костел, в котором хранятся мощи этого святого).

Слово kolegiata тоже пришло в польский язык из латыни. Так называют коллегиальную церковь (это церковная община, населяемая и управляемая секулярными канониками). Но в православии — и, соответственно, в русском языке — такого понятия нет.

Разговорные слова и сленг 

Слово bibuła произошло от латинского bibulus — промокашка, калька, папиросная бумага, гофрированная бумага — и, сохранив в польском все эти значения, приобрело еще одно. Оно появилось во второй половине XIX века, когда на территорию российского раздела (т.е. той части Польши, которая находилась под властью империи Романовых) стали нелегально ввозить книги, печатавшиеся за рубежом на очень тонкой бумаге.

От названия этой бумаги — bibuła — пошло разговорное название нелегальной, подпольной прессы.

Особенно популярным оно стало в 1903 году, после того, как краковская газета Naprzód в течение пяти месяцев, по частям, публиковала на своих страницах работу Юзефа Пилсудского, которая так и называлась — Bibuła. Это было красочное и весьма увлекательное описание того, как функционируют запрещенные подпольные издания, как они редактируются, тиражируются, распространяются, как их провозят контрабандой через границы раздела. Именно там Пилсудский дал краткое и четкое определение: «Словом bibuła на революционном жаргоне называют любое нелегальное издание без сакраментальной формулы “дозволено цензурой”».

В XIX веке русским аналогом «бибулы» в какой-то мере служило слово «список» («ходить в списках»), но оно относилось только к рукописным копиям, для печатных изданий соответствующего термина не было, разве что «запрещенная литература». И лишь во второй половине XX века в СССР появилось (как гласит легенда, благодаря поэту Николаю Глазкову) слово «самиздат» — так называли любую литературу, нелегально тиражировавшуюся в самой стране. Ту, что привозили из-за рубежа, стали по аналогии называть тамиздатом. Но если в оригинальном тексте речь идет о том, что было до 1950-х годов, оба эти слова использовать в переводе нельзя. И получается, что наиболее точно слово bibuła можно перевести лишь с помощью словосочетаний «подпольные издания», «нелегальные издания» и пр.

Объяснить точный смысл слова rozkminiać будет непросто. Этим глаголом пользуется в повседневной речи немалая часть польской молодежи. Что же он означает?

У этого слова довольно интересная история. Дело в том, что глагол rozkminiać связан со словом kminić, а kminić (от чешского kminiti) означало на блатном жаргоне «обманывать, разводить, одурачивать». Отсюда возник оборот mówić kminą (ботать по фене — говорить на блатном жаргоне) и глагол rozkminiać (пользоваться блатным жаргоном). Ведь блатной жаргон как раз для того и нужен: обмануть, одурачить, запутать — чтобы непосвященный не понял, о чем речь. Непонятка. Загадка, которую трудно разгадать.

Возможно, именно поэтому в современном молодежном диалекте слово rozkminiać получило значение «напряженно размышлять, пытаясь понять или решить некую проблему».

Можно rozkminiać coś (над чем-то задуматься) и в конце концов wykminić (додуматься) и zakminić (понять). Некоторые еще говорят skminić, имея в виду «что-то организовать, устроить». А кроме всех этих префиксных вариантов глагола kminić, есть еще и существительное rozkmina — проблема, которую нужно разрешить. Например, «у меня rozkmina, что делать: взяться за эту работу или не стоит?», или: «Ты плохо выглядишь, у тебя какая-то rozkmina?», «У меня все та же rozkmina: бросить ее или нет?» 

Вот еще несколько примеров из Словаря сленга студентов Гданьского университета (2010). 

• Cały wieczór rozkminialiśmy, dlaczego nasze współlokatorki się do nas nie odzywają — Мы весь вечер были в непонятках, почему это соседки по комнате с нами не разговаривают; 
• Rozkminiam to już od godziny i nic nie przychodzi mi do głowy — Да битый час пытаюсь въехать, и ничего в голову не приходит; 
• Musimy rozkminić, o co w tym chodzi — Надо бы врубиться, в чем тут дело;
• Rozkminiłem w końcu, o co chodzi w tym filmie i czemu wszyscy chcą go zabić! — До меня дошло наконец, в чем там дело в этом фильме и почему все хотят его убить! 

В общем, сплошные rozkminy с этим rozkminiać…