Адская трагедия тотального разрушения , полностью сотворенная не взбунтовавшейся природой, а руками и разумом граждан РФ, — вот что такое Гостомель, Буча и Ирпень сейчас. Это почти Чернобыль: такое же внезапное превращение цветущей жизни в уродливую смерть.

Остатки российского танка. Фото: Виктория Ивлева

Подготавливаешься к погружению в ирпенско-бучанский ад постепенно — сначала на дороге появляются билборды из какой-то почти забытой прошлой жизни , приглашающие купить в Буче квартиру, отведать суши в Ирпене, выиграть «подорож» (путешествие) в Доминикану. Внезапно в поле зрения влезает брошенный грузовик с буквой «V» на боку, намалеванной белой краской, а дальше справа по ходу движения появляется конструкция, больше всего похожая на гигантскую металлическую сколопендру. Конструкция оказывается остовом сожженного трейлера, вокруг него все закидано мелким битым стеклом, переливающимся на солнце. Дует ветер, стекольная пыль шевелится и кажется, что чудовище оживает. Ощущение, что происходит это все на съемках ужастика…

Но вокруг вовсе не ужастик , а Киевская область Украины после нашествия армии России.

Разбитая российская техника и пакет от сухпайка Российской армии. Фото: Виктория Ивлева

Дальше — груда смятых , чуть не сложенных в гармошку, машин.

— Это танком по ним проехались , катались орки, видать, — сообщает обыденным голосом мой знакомый с позывным «Банкир». Он и вправду был банкиром до войны и отлично помнит , что началась она не полтора месяца назад, а весной 2014-го. Во всяком случае, для него лично.

Ирпень. Результат работы российских «освободителей». Фото: Виктория Ивлева

Танками и бэтээрами , судя по всему, проехались и по самой зажиточной части Гостомеля, крушили и курочили гусеницами ворота в опустевших частных домах, забавляясь и завидуя, а потом мародерствуя от души.

В доме , который нас просили проведать знакомые, оказалось выбито стекло на веранде, видны следы взлома дверей. Войти внутрь и понять, все ли на месте, можно будет только после работы саперов. И даже по траве лучше не ступать — на войне все бывает, и растяжки никто не отменял…

Детская машина в Ирпене после «встречи» с российской армией. Фото: Виктория Ивлева

Около другого дома я увидела разломанную детскую машину — такую , с педальками, чтобы малыш мог в нее забраться и кататься сам.

— Вот твари , — говорит вдруг «Банкир». — Ведь видно же , ехали по дороге, — вот их следы. Так нет, свернули, переехали ребенкину игрушку, кайф словили и дальше покатили…

— Они это делали , потому что МОГЛИ, понимаете, считали, что им МОЖНО ВСЕ. От вот такой мелочи, как детская машинка, до убийств. И ни за что им не прилетит, — говорит второй военный , Сергей.

Я это очень понимаю. Детская машинка и в самом деле мелочь. Но начинается все именно с нее , а потом становится все гаже и страшней. И никто ни за что не отвечает. И безнаказанность становится нормой.

Но в этот раз им всем прилетело.

***

Едем дальше , в Ирпень, и внезапно глаз выхватывает на билборде надпись «Романтичний вiкенд у Парижi».

Уик-энда в Париже не получилось , вместо него жители Ирпеня записались в Тероборону, получили оружие и не пропустили врага к Киеву, до которого оставалось всего километров пять…

Остатки тельняшки российского солдата. Фото: Виктория Ивлева

Конечно , армия пришла на помощь, но первый удар приняли на себя именно неравнодушные горожане. Среди них были и люди с военным опытом, прошедшие АТО.

А потом билборды заканчиваются.

Машина виляет через бесконечные бетонные надолбы.

Ирпень. Прямое попадание в жилой дом. Фото: Виктория Ивлева

Справа — разрушенный прямыми попаданиями и полусгоревший магазин «Интерспорт» , слева на перекрестке на большой высоте по-прежнему натянута линия электропередач. На ней параллельно друг другу болтаются два светофора с вывалившимися внутренностями, струпьями свисают какие-то белые тряпки. Похоже на площадку для канатоходцев, только это война, а не цирк.

Мост в Ирпене. Фото: Виктория Ивлева

Мы въезжаем в Ирпень — город , в котором еще недавно было самое бурное после Киева жилищное строительство и проживало более 60 тысяч человек.

Ощущение , что здесь не осталось почти ни одного дома, про который можно сказать «целый». Выбитые или лопнувшие стекла, вылетевшие двери, покореженные решетки, металлическая арматура, сквозные дыры в зданиях от прямых попаданий из танков, выгоревшие квартиры, — подпалины от пожаров в них видны издалека. Чернеют пустые глазницы окон.

Улица в Ирпене. Фото: Виктория Ивлева

Иногда из такого окна , как напоминание о прошлой, всего полтора месяца назад существовавшей жизни, сиротливо свешивается наружу занавеска, которую кружит и распластывает по стене ветер. Сами стены — в мелких сбоинах от пуль и осколков.

Особенно жутко это все смотрится на новых стильных девяти- и двенадцатиэтажных зданиях.

Ирпень. Стена разрушенного здания. Фото: Виктория Ивлева

Людей в гражданской одежде на улицах практически нет — в городе объявлен тотальный комендантский час. Ездят только военные машины , скорые и городские службы.

Света , тепла, воды, канализации по-прежнему нет. Интернет работает на одну-две палочки, да и то не везде. Мертвые тела несчастных людей с улиц забраны, но неизвестно, что ждет во дворах и квартирах.

Опять приходит ощущение , что ты в кинопавильоне, где снимают фильм о нападении на планету людей уродливых пришельцев, цель которых одна: разрушить — и разрушить бессмысленно, страшно, гнусно, разрушить непременно — все, что строили люди для себя и своих детей.

Но это не фильм. Это делает армия моей страны. И вдруг приходит понимание , ЧТО Я УЖЕ ЭТО ВИДЕЛА.

В Чечне. В начале двухтысячных. Армия федералов так же бессмысленно и жестоко утюжила Грозный , уничтожала Алды, творила немыслимое в Самашках. И ОМОН так же обогащался, слал домой и вез с собой ковры, золото, хрусталь, а у некоторых ковры эти мародерские запросто висели прямо на блокпостах. И были специально выкопанные рвы, заваленные мертвыми телами.

***

Разбитая российская техника у коттеджного городка Sweet Home в Ирпене. Фото: Виктория Ивлева

В коттеджном городке Sweet Home на окраине Ирпеня прямо подле стенда с названием городка лежит сожженный российский танк. Прямым попаданием он превратился в груду горелого металла , из которой выглядывают колеса, остовы, кусок гусениц, какие-то шестеренки, проволоки. Никаких следов танкистов я не обнаружила — возможно, они полностью сгорели заживо (температура при прямом попадании бывает за тысячу градусов), возможно, обуглившиеся трупы собрали украинские военные, и они лежат в пластиковых мешках в рефрижераторе, ждут отправки на Родину. Лишь на земле неподалеку валяются остатки рваного опаленного жилета цвета старой болотной жабы. Я поднимаю жилет с земли и вешаю на перекладину стенда с надписью Sweet Home.

Просто из уважения к таинству смерти.