Киноплакат «Ва-банк». Источник: пресс-материалыФильм «Ва-банк», снятый режиссером Юлиушем Махульским в 1981 году, сразу после премьеры стал лидером польского проката. Это комедийная криминальная драма, действие которой разворачивается в Польше середины 1930-х годов. Главный герой фильма — знаменитый взломщик сейфов Хенрик Квинто — выходит из тюрьмы, куда он попал из-за предательства подельника Густава Крамера. Пока Квинто сидел в тюрьме, Крамер из финансового афериста превратился в банкира. Вместе со старым другом по прозвищу Датчанин и двумя новичками, Моксом и Нутой, Квинто удается провернуть элегантную аферу, в результате которой Крамера обвиняют в ограблении собственного банка.
Обладая острым сюжетом и прочими кинематографическими достоинствами, «Ва-банк» представляет собой яркое описание межвоенной Польши — времени, которое безвозвратно кануло в прошлое с началом Второй мировой войны.
Кадр из фильма «Ва-банк». Источник: пресс-материалыМежду двух войн
Периоду между 1918 и 1939 годом, который в историографии называется Второй Польской Республикой, или межвоенной Польшей, вряд ли можно найти много аналогий в истории других стран.
До 1918 года Польши как отдельного независимого государства не существовало уже больше 120 лет, а польские земли эти годы были частью трех соседних держав: Пруссии (позже Германской империи), Австрии (позже Австро-Венгрии) и России. Независимая Польша возродилась в результате краха трех империй после Первой мировой войны — в границах, не имевших отношения к старой польской государственности (когда ее восточная граница проходила по Днепру). В новое польское государство вошла западная часть современной Украины (Восточная Галиция, а также часть входившей в состав Российской империи Волыни) и Беларуси (граница СССР и Польши проходила в нескольких десятках километров западнее Минска), а также часть современной Литвы с городом Вильно (нынешний Вильнюс).
В 1939 году началась Вторая мировая война. Когда по ее окончании Польша вновь появилась на картах мира, это было совсем другое государство. Победители определили ему новые границы; после массового уничтожения нацистами евреев и перекройки территорий Польша стала государством с другим, фактически мононациональным населением; наконец, в ней стремительно начала насаждаться новая, коммунистическая идеология.
В итоге межвоенный период в польском общественном сознании стал вызывать ностальгию и ассоциироваться с золотым веком.
Вряд ли стоит идеализировать эти времена (как и любые другие). Межвоенная Польша, по меньшей мере с 1926 года, когда маршал Юзеф Пилсудский совершил военный переворот и стал фактическим руководителем страны, была авторитарным государством, пусть и с сохранением многих атрибутов демократии. Ключевые политические вопросы решались узким кругом военных. В стране были непростые национальные отношения, особенно если говорить об украинском и еврейском вопросе, и в отдельных районах — очень бедное крестьянство. Тем не менее межвоенная Польша оставила после себя довольно яркий след — во многом благодаря популярной культуре. Городская жизнь, особенно в Варшаве, била ключом, а эстрадные хиты и звезды многочисленных кабаре и музыкальных театров были известны не только в Польше, но и за ее пределами.
Варшава 1930-х: город, которого нет
Рукописный сценарий «Ва-банка». Источник: личный архив Юлиуша МахульскогоКогда режиссер-дебютант Юлиуш Махульский в 1980 году приступал к съемкам «Ва-банка», одной из первых проблем, которые пришлось решать съемочной группе, стал поиск натуры. Фильм, действие которого крепко привязано к межвоенной Варшаве, было невозможно снимать в польской столице, поскольку той, старой Варшавы фактически не существовало. В результате бомбардировок осени 1939 года, полного разрушения Варшавского гетто в 1943-м, боев на улицах города во время Варшавского восстания в 1944-м и сноса немцами кварталов капитулировавшего и эвакуированного города в конце 1944 и начале 1945 года было утрачено почти 85 % старой застройки на левом берегу Вислы (с учетом менее пострадавшего правобережного района Прага доля разрушений в городе оценивается в 65 %).
В итоге фильм снимался в Лодзи — старом промышленном центре Польши, где имелась достаточно представительная застройка XIX и начала XX века, которая могла напоминать прежнюю Варшаву, а также в его окрестностях.
Места, где снимались знаковые сцены фильма, давно стали достопримечательностями и описаны во многих путеводителях.
«Гранд-отель» в Лодзи. Источник: ВикипедияДом 6 на улице Пирамовича, где снималась сцена выступления циркачей и падения из окна Тадеуша Рыхлиньского, друга Квинто, имеет даже собственный сайт. Там он назван «домом из „Ва-банка“» — видимо, по мысли риелторов, это должно привлечь потенциальных квартиросъемщиков. Гостиница, в которой Квинто снимает номер, — это «Гранд-отель» Лодзи, историческое место, существующее с 1888 года.
Здание, где, согласно фильму, располагался банк Густава Крамера, находится в городке Пётркув-Трыбунальский вблизи Лодзи, на углу улицы Серадзкой и площади Костюшко. А сцена, в которой Квинто показывает арестованному Крамеру «ухо от селедки», снята у входа в окружной суд Лодзи по адресу улица Домбровского, 5.
Кадры из фильма «Ва-банк». Источник: пресс-материалыДовоенная Варшава в «Ва-банке» достаточно условна, но все же наполнена множеством примет городского быта, которые присутствовали в подлинной Варшаве и образовывали ткань жизни польской столицы. Криминальный фильм, разумеется, уделяет внимание теневым аспектам этой жизни.
Главный герой, взломщик экстра-класса Хенрик Квинто, входит в пространство киносюжета через сцену в городской тюрьме. Ее снимали в тюрьме городка Ленчица неподалеку от Лодзи. При этом сложно сказать, какую из варшавских тюрем имели в виду создатели фильма. Одной из самых знаменитых была тюрьма Мокотув. Открытая в 1904 году, на тот момент она считалась наиболее современной в Царстве Польском (входившем в состав Российской империи). В другую знаменитую тюрьму, Павяк, построенную в 1835 году, Квинто, по-видимому, направить не могли, так как она предназначалась главным образом для политических заключенных (в авторитарной межвоенной Польше их хватало).
Прототип главного героя: история Шпицбрудки
Хотя «Ва-банк» — полностью выдуманная история, в Хенрике Квинто можно найти некоторые черты сходства с биографией одного из наиболее знаменитых преступников межвоенной Польши — взломщика Станислава Цихоцкого по прозвищу Шпицбрудка (szpicbródka — остроконечная бородка, эспаньолка). Цихоцкий считался королем взломщиков. Фигурант нескольких громких процессов об ограблении банков, на одном из них он был оправдан, будучи пойманным на месте преступления. Если учесть, что взломщики сейфов в силу тонкости своей профессии считались аристократией преступного мира, понятно, почему Шпицбрудка был настоящей легендой своего времени.
Станислав Цихоцкий (Шпицбрудка), 1930. Источник: ВикипедияК 1930-м годам, когда происходит действие «Ва-банка», Цихоцкий, как и Квинто, — человек уже более чем зрелый. По разным данным, он родился между 1885 и 1890 годом. О его происхождении существует несколько версий. По одной из них, Цихоцкий родился где-то на польско-украинском или польско-белорусском пограничье, по другой — он был сыном богатого землевладельца из Царства Польского, но пошел по кривой дорожке. Однако наиболее вероятно, что будущий король взломщиков родился в Варшаве в семье бедного ремесленника из трущоб на улице Кача.
В это время преступный мир Царства Польского был интегрирован в общероссийскую криминальную среду. Банки и ювелирные магазины крупных экономических центров громадного государства предоставляли много возможностей для наживы.
Польские специалисты по взлому касс еще с конца XIX века успешно гастролировали по стране, образуя общие предприятия с бандитами из других частей империи.
Согласно некоторым утверждениям, которые сложно проверить, Цихоцкий обучался навыкам своего ремесла в одесской школе взлома. Но главным его учителем был поляк Винцентий Броцкий. Одним из наиболее известных достижений, приписываемых Броцкому, было ограбление ризницы Ясногорского монастыря в Ченстохове, совершенное в 1909 году. Главным трофеем грабителей стало убранство одной из важнейших католических святынь Польши — Ченстоховской иконы Божией Матери. Громкое дело так и не было раскрыто, однако в ходе расследования Броцкий проходил одним из главных подозреваемых.
Сам Шпицбрудка многократно совершал кражи со взломом в разных городах Российской империи, в частности в Киеве и Одессе. Однако славу ему принесло ограбление Азиатского банка в Ростове, давшее миллионную добычу. Злоумышленники тогда совершили подкоп из заблаговременно открытой напротив банка кондитерской.
Ян Махульский в роли Хенрика Квинто. Источник: пресс-материалыВаршавские и вообще польские воры часто фигурировали в полицейских отчетах и криминальных сводках и стали именем нарицательным. Так начали называть любых взломщиков высокой квалификации. Им часто приписывали особенно удачные и хорошо подготовленные ограбления.
Шпицбрудка, как и Квинто в фильме, однажды был схвачен в результате предательства одного из сообщников. Это произошло в 1921 году уже в независимой Польше и стало одним из первых громких дел о попытке ограбления банка в новом государстве. Сдал Цихоцкого Валентий Сечка — один из работников Кассы промышленников, которую Шпицбрудка собирался ограбить. Доле от добычи предатель предпочел вознаграждение от страховой компании. Правда, сделанный выбор едва ли позволил бы ему, как Густаву Крамеру в «Ва-банке», заняться собственным банковским бизнесом. Премия от страховщиков составила около трех тысяч марок, уже частично обесценившихся начавшейся инфляцией. При этом потенциальный куш составлял 15 миллионов.
Шпицбрудка и компания были взяты с поличным в хранилище, однако приступить к взлому сейфов не успели, так что на суде заявляли, что проникли в кассу лишь для предварительной оценки имеющейся там добычи, поэтому судить за ограбление их нельзя. Как бы там ни было, суд приговорил их к четырем годам тюрьмы.
В 1929 году полиция выявила подготовку к ограблению века — целью был комбинат, где печатались польские злотые. Нанятые для подкопа рабочие получали 300 злотых за 8-часовую смену, что составляло месячный заработок рядового землекопа.
Тоннель был оборудован электричеством и хорошо продуманной вентиляционной системой. Полиция, наблюдавшая за работами заранее, решила, что мозгом и кошельком столь сложной операции мог быть только Шпицбрудка, однако доказать это было невозможно: он не вступал в прямой контакт ни с кем из задействованных на предварительных работах. В день, когда, по всем данным, должно было совершиться ограбление, работавшую в тоннеле банду задержали, однако при аресте главный рабочий и возможный связной Шпицбрудки оказался убит. Сам же Станислав Цихоцкий был схвачен слишком рано и уверенно заявлял на процессе, что оказался вблизи подкопа совершенно случайно. Его элегантная манера держать себя и разительное отличие от остальных проходящих по делу подсудимых произвели впечатление — Цихоцкого оправдали.
Гораздо менее удачно закончилось другое дело Шпицбрудки, ставшее во многом прообразом ограбления в «Ва-банке». В 1930 году Шпицбрудку обвинили в организации ограбления Польского банка. Одной из важных улик против него стала металлическая бляшка, которая должна была замкнуть систему сигнализации.
Польский банк в 1930-е. Источник: Национальный цифровой архив Польши, ВикипедияНа Шпицбрудку в этот раз полиция вышла почти случайно. В это время в Варшаве расследовали крупное ограбление ювелирного магазина. Полиция накрыла одну из криминальных сходок в притоне на Панской. Среди прочих собравшихся был Шпицбрудка, при котором обнаружили странную металлическую бляшку. Одновременно у другого посетителя притона нашли подробную схему сигнализации.
Находки крайне заинтересовали следователей. Вскоре выяснилось, что схема идентична системам, установленным в отделениях Польского банка. Чуть позже в доме, примыкавшем к одному из них, была выявлена квартира, в которой стояли баллоны с ацетиленом для газовых горелок и прочее рабочее снаряжение, а также был замаскированный пролом в стене. Тогда вспомнили и о бляшке, найденной у Цихоцкого.
Как и в прошлых громких делах, Шпицбрудка оказался задержан до совершения взлома. На этот раз он не стал надеяться на суд и бежал из следственной тюрьмы.
В результате спустя три года Шпицбрудка все-таки угодил в тюрьму и начало Второй мировой войны встретил в застенке, в Белостоке. Покидая город, польская армия и полиция выпустили заключенных — таким образом Цихоцкий оказался на свободе, а вскоре город заняла Красная армия. К 1942 году он сумел в качестве гражданского лица присоединиться к польской армии генерала Андерса, эвакуировавшейся из СССР в Иран. Некоторые части армии Андерса в дальнейшем отправляли для пополнения войск союзников на разные фронты Второй мировой войны, в том числе в Африку. Как многие другие гражданские беженцы, он был отправлен в один из лагерей на территории Уганды, в то время британской колонии. Далее его след теряется.
Кадры из фильма «Ва-банк». Источник: пресс-материалыТранспорт довоенной Варшавы
Выходя из тюрьмы, Квинто скрывается от поджидающих его будущих подельников Мокса и Нуты на извозчике. Этот вид транспорта в Варшаве середины 1930-х еще был вполне обычным делом. Согласно городской статистике, в 1936 году в городе было зарегистрировано 2 573 извозчика. Уже в 1937 году их число снизилось до 2 213. На улицах Варшавы тогда работало 1 509 пассажирских конных экипажей. Число такси при этом составляло 2 142. Чаще всего это были автомобили Ford, раскрашенные в черный и серый цвет с полосой посередине из красных и белых шашечек.
Варшава в 1930-е. Источник: Национальный цифровой архив ПольшиЧастные автомобили тогда еще были роскошью. В 1937 году в Варшаве было зарегистрировано 3 752 личных легковых автомобиля. С учетом того, что население столицы в это время превышало 1 200 000 человек, один личный автомобиль приходился примерно на каждые 320 жителей (это было на порядок меньше, чем в крупных городах Западной Европы и тем более в США).
В «Ва-банке» Квинто покупает у старого знакомого Шпули машину Fiat 508 III и платит за нее 4 000 злотых. Шпуля, заинтересованный привлечь Квинто к замышляемому делу, уступает ее с очевидной скидкой, поскольку сам Квинто вскоре поручает Моксу и Нуте перепродать автомобиль за 5 000, что примерно соответствует стоимости этой модели автомобиля во второй половине 1930-х. Средняя зарплата служащего тогда составляла от 200 до 360 злотых в месяц.
Футбол
Встреча Квинто со старым подельником Датчанином происходит на одном из варшавских стадионов. Известно, что Датчанин — заядлый болельщик и не пропускает ни одного матча. Судя по цветам команды, он болеет за варшавскую «Легию». Клуб был основан солдатами польских легионов (национальными добровольными воинскими формированиями, сражавшимися на стороне Центральных держав во время Первой мировой войны) в 1916 году на Волыни и позже воссоздан в Варшаве. Он существует и сегодня. В 1934 году «Легия» заняла пятое место в чемпионате лиги «Экстракласса».
В фильме команда, за которую болеет Датчанин, играет с берлинским клубом «Виктория» — без всякого успеха. Сложно сказать, о каком реальном матче идет речь: кубковой системы тогда в Европе не существовало, и никакой документации об этой игре не осталось.
Заведения и герои ночной Варшавы
Чайная «У жирного Йосека»
Главные герои «Ва-банка» — варшавские преступники, поэтому и Варшава в фильме предстает прежде всего своей теневой стороной. Одним из главных заведений, где встречались преступники, а также богема и радикальные политические круги, была чайная на Рынковой улице, в варшавском районе Муранов. Это был главный еврейский район Варшавы, позже именно там будет организовано Варшавское гетто. Район никогда не относился к числу престижных, тем более не пользовались доброй славой окрестности рынка. Стоит заметить, что название «Рынковая» улица получила лишь в начале XX века решением городских властей по просьбе ее жителей. До этого она была известна как улица Гнойная.
Чайная на Рынковой лишь частично соответствовала своему определению. Некоторые рыночные торговцы действительно приходили туда утром выпить чая перед началом работы. Однако прежде всего это был круглосуточный кабак, вошедший в легенды и собиравший, согласно мемуарам и прессе тех лет, очень пеструю и любопытную публику. Среди завсегдатаев он был известен под названием «У жирного (или у старого) Йосека». Жирным Йосеком звали хозяина заведения, Юзефа Ладовского. Как и многие жители Рынковой улицы, он был хасидом и старался соблюдать по крайней мере некоторые из положенных заповедей. Во всяком случае, его заведение, обычно открытое день и ночь, наглухо закрывало свои двери вечером в пятницу и не открывалось до появления на небе первых трех звезд субботним вечером, то есть до окончания Шаббата.
Варшавские хасиды. Источник: Национальный цифровой архив ПольшиО самом Ладовском известно немного, однако, по косвенным свидетельствам, когда-то он был членом Польской социалистической партии, к которой принадлежал фактический лидер независимой Польши Юзеф Пилсудский. Считается, что еще в годы Российской империи Йосек оказал партии особые услуги, и это не было забыто. Во всяком случае, городские службы никогда не интересовались, почему в чайной по ночам рекою льется алкоголь.
О чайной знали далеко за пределами Муранова, и поездка туда считалась принятым в обществе развлечением — во всяком случае, для тех, кто привык к разного рода кутежам. Среди завсегдатаев были, например, бывший адъютант Пилсудского, офицер и светский лев, а также богемный литератор Болеслав Венява-Длугошовский, премьер-министр Польши в 1930–1931 и 1935 годах Валерий Славек и другие.
Жирный Йосек умер в 1932 году, и многие варшавские газеты удостоили его некрологом. Заведение без прежнего хозяина довольно быстро вышло из моды. Во время оккупации территория улицы, на которой находилась чайная, оказалась включена в состав гетто. Большинство его жителей разделили общую участь трех миллионов польских евреев, уничтоженных нацистами в ходе «окончательного решения еврейского вопроса». Улица Рынкова на карте Варшавы не сохранилась.
Зато чайная «У жирного Йосека» обрела бессмертие в фольклоре и песнях. Самая известная из них — вальс «Бал на Гнойной», или «Бал у старого Йосека», написанный в 1933 году.
Речь в песне идет о попойке с танцами, устроенной у жирного Йосека одной из банд. В определенном смысле ее можно считать польским аналогом «На Дерибасовской открылася пивная» и «Мурки».
С «Балом на Гнойной» в польском кинематографе связан довольно яркий эпизод из фильма 1958 года «База мертвых людей». Действие фильма происходит сразу после Второй мировой войны на забытой богом лесосеке в польских Бещадах, где работают бывшие преступники и просто люди с неудавшейся судьбой. Один из героев — алкоголик по кличке Апостол — гибнет, задавленный бревнами. В пустом костеле, куда несколько товарищей приносят на отпевание гроб, не оказывается органиста. И тогда под бормотание ксендзом молитвы один из несчастных лесорубов начинает играть на органе «Бал на Гнойной» — единственную известную ему мелодию.
Фанни Гордон
Автором музыки к «Балу на Гнойной» стала Фанни Гордон — одна из связующих фигур довоенной русской и советской эстрады. В частности, она автор известного фокстрота Pod samowarem, позже перепетого Утесовым с текстом «У самовара я и моя Маша». Фанни Гордон — творческий псевдоним родившейся в Ялте Фейги Йоффе, семья которой переехала в Польшу после революции 1917 года. Гордон стала автором множества хитов для польской эстрады и кабаре. Кроме уже упоминавшихся «Бала на Гнойной» и Pod samowarem ей принадлежит, например, мелодия очень популярного фокстрота Abdul Bej и танго Skrwawione serce.
В 1939 году Фанни Гордон, ставшая в замужестве Квятковской, успела вместе с матерью бежать в Вильно, после войны оказавшийся в составе СССР. Позже они переехали в Ленинград, где Гордон-Квятковская и прожила до своей смерти в 1991 году. В СССР она продолжала сочинять музыку, но ни одного шлягера, сравнимого с польскими хитами, так и не написала.
Кабаре Morskie Oko
Morskie Oko, в котором состоялась премьера вальса «Бал на Гнойной», было одним из самых знаменитых кабаре Варшавы. Это заведение открылось в 1928 году по адресу улица Ясная, 3.
В Morskie Oko вполне мог бы выступать и главный герой «Ва-банка» Хенрик Квинто, который, когда не взламывал сейфы, играл в кабаре на трубе.
Кабаре, ревю и музыкальные театры были важной составляющей культурной жизни Варшавы. С ними сотрудничали известные литераторы, здесь рождались эстрадные шлягеры, выступали многие будущие и действующие звезды польского кино — которое, кроме прочего, славилось постановками развлекательных музыкальных фильмов.
Кабаре Morskie Oko. Источник: ВикипедияДжордж Скотт и дог Самбо
Один из самых ярких эпизодов фильма — встреча с темнокожим мужчиной, который выходит на прогулку с огромным догом. Это довольно необычный персонаж для Варшавы того времени, однако и у него могли быть свои прототипы.
Например, в 1930-е годы в Варшаве работал джазмен Джордж Скотт. По некоторым отрывочным сведениям о его происхождении, Скотт родился в Тифлисе в семье польки и темнокожего американца, занимавшегося в России нефтяным бизнесом. Скотт успешно выступал в Варшаве в составе нескольких джазовых оркестров и стал звездой одного из самых престижных музыкальных клубов «Адрия», располагавшегося по адресу улица Монюшко, 10.
Война отразилась на судьбе Скотта сравнительно благополучно. Нацисты достаточно спокойно отнеслись к проживанию в Варшаве мулата, к тому же обладавшего американским гражданством, что до атаки японцев на Перл-Харбор и объявления Германией войны США давало ему надежную защиту. Скотт продолжил выступать, играя в том числе и в заведениях «только для немцев». По-видимому, мулат, выступающий с «негритянской» музыкой для развлечения немцев, соответствовал дискриминационным представлениям нацистов о расовой иерархии.
После начала войны между США и Германией Скотт не был интернирован и получил необходимые бумаги, позволявшие жить и работать в Варшаве. При этом он выступал и в заведениях, куда пускали поляков, и даже поддерживал определенные контакты с польскими подпольщиками.
Эугениуш Бодо и Самбо. Источник: Польская национальная библиотекаОдним из главных лиц польского кино 1930-х был актер Эугениуш Бодо, сын швейцарского инженера и польской дворянки. Большой привязанностью Бодо был огромный немецкий дог арлекин по кличке Самбо. Дог сам по себе был знаменитостью и снимался в кино, в том числе вместе с хозяином. В 1935 году журнал Kuźnia Młodych писал о том, что фильм без дога Самбо не имеет шансов на успех у польского зрителя, а польские газеты и журналы тех лет полны фотографий Бодо с Самбо. Так что даже у дога из «Ва-банка» был вполне реальный прототип.
