Рождество Христово не всегда было в Польше самым главным днем в году, но постепенно, за последние два столетия, именно оно стало важнейшим семейным праздником для большинства поляков. Как американцы съезжаются даже издалека, чтоб встретиться в День благодарения, так и поляки зачастую проделывают очень далекий путь, чтобы в Сочельник воссоединиться с семьей.
Конечно, рано или поздно эта традиция должна была найти отражение и в кинематографе. Не случайно это произошло после Второй мировой войны, когда люди особенно нуждались в умиротворении и праздничном настроении. Уже в первом послевоенном фильме «Запрещенные песенки» (Zakazane piosenki, 1946) Леонарда Бучковского мы видим, как встречи за праздничным столом во время войны успокаивают и сплачивают жителей Варшавы, которых преследуют гитлеровцы.
Впрочем, в первые годы своего правления коммунисты стараются вытеснить Рождество из жизни поляков и заменить его, как это было в СССР, Новым годом. Конечно, семьи не перестали встречаться на Сочельник, но из популярной культуры упоминания праздника практически исчезли. Только когда со сталинизмом было покончено и наступили времена «малой стабилизации», рождественские традиции вернулись и на страницы газет, и на экраны.
В 1966 году Елена Амираджиби, переехавшая в Польшу грузинская кинематографистка, и ее муж Ежи Стефан Ставинский снимают «Предпраздничный вечер» (Wieczór przedświateczny) — картину, в которой Кшиштоф Хамец в роли варшавского холостяка «на выданье» бродит в сочельник по улицам столицы в поисках любви.
Кадр из фильма «Предпраздничный вечер». Источник: пресс-материалыВ 1973 году Богдан Поремба изображает канун Рождества в картине «Майор Хубаль» (Hubal) — пожалуй, самом «американском» польском фильме о войне. В нем партизанский отряд майора Генрика Добжаньского (подпольная кличка — Хубаль) появляется в костеле и принимает участие в рождественской службе. Между прочем, сам майор — реальная историческая фигура. Праздник на фоне войны показан и в фильме «Тихая ночь, святая ночь» (Cicha noc, Święta noc, 1970) Марека Пестрака, где события рождественской ночи в горной деревушке переплетаются с немецкими злодеяниями.
В рождественских декорациях создаются и легкие комедии. В 1975 году легендарный режиссер Станислав Барея, мастер этого жанра, снимает «Необыкновенно спокойного человека» (Niespotykanie spokojny człowiek) с Янушем Клосинским в главной роли. Герой картины, действие которой происходит в сочельник — крестьянин родом с прежних восточных польских земель, который пытается найти своему сыну подходящую жену.
Кадр из фильма «Необыкновенно спокойный человек». Источник: пресс-материалыОднако в более позднем культовом фильме того же Бареи, «Мишка» (Miś, 1981), события которого тоже разворачиваются перед Рождеством, уже нет ничего теплого и радостного. Рождественская баллада, исполняемая в конце фильма Эвой Бем, завершается сценой, когда все герои оказываются в грязи. Даже святой день больше не свят. В 1978 году Тадеуш Хмелевский снимает триллер «Посреди ночной тишины» (Wsród nocnej ciszy), в котором Рождество Христово становится фоном для преступлений детоубийцы. Польский кинематограф уже не рассматривает праздник исключительно в качестве антуража для трогательных историй.
В 1981 году Войцех Ярузельский вводит в Польше военное положение. Многие семьи оказываются разделены, атмосфера в обществе тяжелая — поэтому неудивительно, что Рождество вновь становится важной темой. В фильме «Сочельник’81» (Wigilia '81) Лешека Восевича появляются фигуры трех женщин, которые ждут арестованного оппозиционера: жена, мать и бабушка. В роли последней снялась великая польская актриса Зофья Мрозовская. По понятным причинам фильм несколько лет пролежал на полке.
В 1983 году актер Игнаций Гоголевский решает экранизировать биографию Циприана Камиля Норвида, а точнее жизнь великого поэта в парижском приюте для польских эмигрантов, «Доме святого Казимира». Такое же название получает и сам фильм (Dom świętego Kazimierza), а в центре его оказывается бойкот рождественской вечери разочарованными стариками-эмигрантами. Если уж поляк отказывается праздновать Рождество — это, несомненно, имеет глубокий смысл.
После 1989 года Рождество по-прежнему присутствует на польском кино- и телеэкране. В основном это романтические комедии по образцу западных, например, трилогия «Письма к М.» (Listy do M.), выходившая на протяжении последних восьми лет.
Кадр из фильма «Письма к М.». Источник: пресс-материалыЕсть, однако, и такие выдающиеся произведения, как «Желтый шарф» (Żółty szalik), снятый в 2000 году классиком польского кино Янушем Моргенштерном. В нем Януш Гайос играет бизнесмена-алкоголика, который получает на Рождество в подарок от матери тот самый вынесенный в название шарф. Подарок и праздник становятся здесь метафорой обновления и перемен в жизни. В том же году другой известный режиссер, Януш Кондратюк, снимает «Ночь святого Николая» (Noc swietego Mikolaja). Это история о двух преступниках, которым приходится изобразить «щедрого святого», принеся подарки детям, и которые в итоге тоже изменяются под воздействием Рождества. Эта картина — из числа наиболее интересных.
Можно найти рождественские мотивы и в польских сериалах и телевизионных фильмах. Однако, по сравнению с теми же США, где ежегодно появляется новый рождественский фильм, их совсем немного. Почему же поляки не следует примеру Голливуда?
Ответ простой: мы сами смотрим и американские фильмы тоже. Каждый год вся Польша усаживается перед телевизором и смотрит «Один дома» — это также традиционно и неизбежно, как «Ирония судьбы» в России. Рождественская кинопродукция — это бизнес, поэтому производится ровно столько фильмов, сколько получится продать кинотеатрам. Так зачем снимать свои, когда можно показывать иностранные?
Впрочем, возможно, дело еще и в том, что Рождество в Польше утрачивает глубокий философский смысл и магический ореол. Праздничная атмосфера окутывает нас с самого начала ноября и подчинена законам маркетинга.
Впрочем, хочется надеяться, что на самом деле Рождество остается для поляков чем-то большим, чем застолье, подарки и выходные. Возможно, тогда главный праздник вернется и в серьезное кино.
Перевод Владимира Окуня
