Тридцать лет назад Польшу покинули последние солдаты Северной группы войск Советской армии (на тот момент фактически уже Российской Федерации). Без малого полвека они находились там в сети гарнизонов , расположенных по большей части на бывших немецких землях , которые по окончании войны вошли в состав Польши: в Нижней Силезии, Любушской земле, Западном Поморье — словом, вдоль новой границы с Германией, что было продиктовано стратегическими соображениями.
Двойная жизнь польских городов
С 1945 до 1993 года во многих больших и малых городах повседневной картиной , незнакомой молодому поколению поляков, был вид советских солдат на улицах, колонны движущихся военных машин, гул низко летящих самолетов, проносящиеся «Чайки» и «Волги» с офицерами, дети в пионерской или комсомольской форме, советские женщины с модными прическами и ярким макияжем.
Вход в советскую школу в Легнице. Фото: Францишек ГживачУ этих городов был специфический запах. Они пахли выхлопными газами , сапожной кожей, духами Курсивом здесь и ниже выделены слова, написанные автором по-русски. женщин из гарнизонов , благоухавших ароматами «Красной Москвы» или «Огней Москвы». Не удивляли и огороженные заборами и стенами участки городов , где располагались военные городки , и доски на многих зданиях, где кириллицей сообщалось, что в них размещена, к примеру, советская школа, Дом офицеров или военная комендатура. В такие места полякам доступа не было.
Эта картина ушла в прошлое , но о ней стоит помнить. Ведь без этого мы не поймем послевоенной истории тех городов, где «гостили» советские гарнизоны. В некоторых случаях они занимали половину или третью часть города, как в Легнице, где разместился мощный гарнизон с 23 военными городками. Такие населенные пункты существовали в ненормальной ситуации, живя в ритме гарнизонных городов с ограниченным суверенитетом. Фактически, у них было не по одному, а по двое хозяев: польские административные власти и командование гарнизона, что не могло не влиять на многие жизненно важные сферы. Командование гарнизона вмешивалось, к примеру, в планы территориального развития, в проекты инвестиций, которые должны были осуществляться фирмами из-за «железного занавеса», и даже в вопросы планируемой высоты возводимых зданий или кандидатур на некоторые должности.
В первые послевоенные годы эти города должны были практически обеспечивать жизнедеятельность гарнизонов , поставляя электроэнергию, воду, топливо, продукты питания и оказывая многие другие услуги, и не рассчитывать при этом на оплату.
В том числе поэтому они развивались медленнее , чем города, избавленные от такой нагрузки. А еще — потому, что ранее, после того как их заняла Красная армия, они лишились промышленной инфраструктуры, которая была вывезена в Советский Союз трофейными отделами.
Кабинет командующего Северной группой войск , Легница. Фото: Францишек ГживачКак обосновались в Польше советские военные и сколько их было?
Чтобы понять , откуда взялись в Польше советские гарнизоны, нужно обратиться к ситуации, которая возникла в Европе по окончании Второй мировой войны. Страны Восточной Европы, занятые Красной армией (Венгрия, Чехословакия, Румыния, Болгария, Польша) оказались в зоне влияния Советского Союза, что было санкционировано решениями ялтинской и потсдамской конференций. В июле 1945 года, на базе ликвидируемых фронтов, односторонним решением Кремля в этих странах были созданы группы войск и начался процесс установления режимов, контролируемых Москвой, а как следствие — проведения политических и социальных перемен по образцу Советского Союза.
Так было и в Польше , которую Красная армия освободила от немецкой оккупации. На базе расформированных оперативных соединений 2-го Белорусского фронта и 4-й воздушной армии возникла Северная группа войск (СГВ) Красной армии (с 1946 года — Советской армии). Ее многолетнее пребывание в Польше (как и в других странах из зоны советского господства) было предопределено целым рядом внешних условий: началом политики конфронтации между США и СССР (холодной войны), разделением Германии на два государства (ФРГ и ГДР), созданием НАТО и принятием в него Западной Германии, а также появлением Варшавского договора, в рамках которого СГВ отводилась важная роль.
Карта советских гарнизонов в Польше. Источник: личный архив Войцеха КондушиПервоначально войска группы насчитывали несколько сот тысяч военнослужащих , сокращенных в 1946 году примерно до 100 тысяч. Их разместили почти в 180 гарнизонах и населенных пунктах. Красная армия заняла для своих нужд оставшиеся после немцев казарменные комплексы, топливные базы, железнодорожные ветки, мастерские, аграрные хозяйства, боевые аэродромы и полигоны, тысячи разного рода общественных и жилищных объектов, словом, все, что она сочла необходимым для обеспечения функционирования гарнизонов и выполнения своих задач. Спрашивать разрешения ей ни у кого не требовалось.
Так было до 1956 года , то есть до того момента, когда был урегулирован правовой статус размещения советских войск. Это произошло лишь в декабре 1956 года в виде договора между Польшей и Советским Союзом. Из дополнительных соглашений, подписанных в октябре 1957 года, следовало, что число гарнизонов должно быть уменьшено до 39, а число военных должно составлять не более 62-66 тысяч (40 тысяч в сухопутных войсках, 17 в авиации и семь в иных родах вооруженных сил), плюс около 20 тысяч гражданских служащих.
Штаб Северной группы войск , Легница. Источник: личный архив Войцеха КондушиКомандование СГВ отнеслось к этим предписаниям сдержанно.
По свидетельству генерала Тадеуша Пюро , генерал Кузьма Галицкий, командующий войсками Группы в 1955–1958 годах, сказал: «А нам не нужен никакой статус, у нас и без статуса все было в порядке».
Это означало , что советская сторона, рассматривая договоры и соглашения как «выдумку политиков», будет придерживаться их только в тех пределах, какие сочтет подходящими для себя. Это касалось количества как солдат, так и гарнизонов. Цифры, определенные в соглашениях, остались на бумаге — реальное число приблизилось к предусмотренному договором только во второй половине 80-х годов. Фактически польские власти десятилетиями не располагали никакими сведениями о советских войсках, дислоцированных в нашей стране, точнее, они знали лишь столько, сколько решала им сообщить советская сторона, — не считая скупых сведений, предоставляемых польской контрразведкой.
Особняки командующих Северной группой войск , Легница. Фото: Францишек ГживачГде располагались советские гарнизоны и зачем они были нужны
Местоположение важнейших гарнизонов было постоянным , при этом оно содержалось в тайне и было выведено из-под польской юрисдикции и администрации. Это были экстерриториальные зоны. На общедоступных картах в местах, используемых частями Советской армии, были белые пятна либо фиктивные объекты. Крупные скопления войск находились в районах Вроцлава , Щецина и Свиноуйсце. Больше всего солдат и военного оборудования , практически три четверти сухопутных сил, было сосредоточено в двух закрытых, официально не существовавших гарнизонных городах (их не было ни в каких перечнях польских населенных пунктов): в Свентошуве и Борне-Сулиново. Командование Группы войск, с перерывом на 1984–1990 годы, размещалось в Легнице.
Советский пропагандистский плакат в Легнице. Фото: Францишек ГживачУ войск Группы были строго определенные задачи. Они охраняли и гарантировали нерушимость западной границы , обретенную после войны новую территориальную форму Польши (что было политическим обоснованием для их размещения), а также представляли собой тыл для Группы советских войск в Германии (ГДР), насчитывавшей несколько сот тысяч военнослужащих.
Пребывание войск было также фактором , влиявшим на внутреннюю ситуацию как инструмент давления на польские власти — это показали, например, октябрьские события 1956 года.
19 октября должны были начаться пленарные заседания Политбюро ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). Пленум должен был определить направления внутренней политики (отход от сталинской модели социализма , либерализация системы управления, автономия принятия внутриполитических решений, включая кадровые). Ожидалось, что к власти вернется Владислав Гомулка — сторонник «польского пути к социализму» , к которому в Кремле относились плохо. Кроме того, из Политбюро планировалось устранить маршала Константина Рокоссовского, занимавшего пост министра национальной обороны и вице-председателя Совета министров, а также людей, которых определяли как сталинистов. Москва, с которой эти планы предварительно не согласовали и которая не собиралась их одобрять, решила вмешаться. В ночь с 18 на 19 октября танковые дивизии из Борне-Сулиново и Свентошува покинули гарнизоны и двинулись в направлении Варшавы, а утром в столице Польши неожиданно приземлилась советская делегация во главе с Никитой Хрущевым. Многочасовые переговоры с руководством ПОРП проходили в атмосфере угрозы военной интервенции. Они не принесли результатов, вполне удовлетворивших советскую делегацию, однако, когда 20 октября она улетела в Москву, движение танков было прекращено, и 24 октября они вернулись в гарнизоны. На такое развитие ситуации мог повлиять личный разговор Гомулки с Хрущевым, во время которой свежеизбранный Первый секретарь ЦК ПОРП, вероятно, убедил собеседника, что происходящие в Польше перемены не ущемляют советские интересы и не угрожают «союзническому единству», а взаимоотношения сохранятся на уровне, устраивающем обе страны.
В мирное время части Группы войск обеспечивали связь и коммуникации на западном оперативном направлении , связывая советские части в Германии с вооруженным силами Советского Союза. В то же время, в случае вооруженного конфликта с Западом они должны были, в зависимости от ситуации, либо поддерживать наступление первого стратегического эшелона стран Варшавского договора на Западную Европу, либо сдерживать удар на восток и создавать условия для действий войск второго эшелона, переводимых из западных военных округов СССР. Таково было военное обоснование их размещения в Польше.
Советская пропаганда в Легнице. Фото: Францишек ГживачПовседневность гарнизонных городов
Так это выглядело в общих чертах. Однако совсем другие вопросы занимали тысячи поляков , живших по соседству с гарнизонами и ежедневно общавшихся с их обитателями.
Не имея другого выхода , польские власти гарнизонных городов старались максимально улучшить сосуществование с советскими военными.
Вошли в правило регулярные рабочие встречи обеих сторон , на которых оговаривались важные для города и его жителей вопросы, например, проблема заботы о жилых зданиях и чистоте вокруг них, приходящая в упадок застройка, передача городу взятых гарнизоном в аренду, но неиспользуемых либо мало используемых объектов социальной сферы, образования, здравоохранения, услуг или незаселенного жилья. Рассматривалась также возможность участия гарнизона в работах по благоустройству города, например, в ремонте дорог, тротуаров и скверов, разбитых военной техникой (помощь техникой и людьми). Обычным делом стали и официальные встречи властей города с командованием гарнизона по случаю бесчисленных польских и советских праздников. Они отмечались не только в банкетных залах , но и в широком публичном пространстве. С перспективы пропаганды хорошо смотрелось сотрудничество гарнизона с отдельными школами, предприятиями, учреждениями и обществами, встречи женщин, ветеранов, молодежного актива.
Намного интереснее , однако, были неофициальные, частные взаимоотношения на межчеловеческом уровне, которые завязывались между поляками и советскими гражданами. Это происходило спонтанно и естественно: они встречались на лестничных клетках, в общих дворах, на стадионах, в магазинах и на рынках, в ресторанах и барах, в ателье, парикмахерских и шляпных салонах, в складах снабжения и деревнях. А также — во время бесконечных рабочих встреч в кругу чиновников, сотрудников судов, прокуратуры, милиции, армии, службы здравоохранения, актива общественных организаций и т. п.
Варшавские культурные антропологи Енджей Буршта и Зузанна Грембецкая , изучая воспоминания жителей Легницы о периоде, когда в городе размещался один из крупнейших в стране гарнизонов, записали такое воспоминание одного из горожан о его общении с российскими пилотами Юрой и Игорем, с которыми он познакомился во время футбольного матча:
Это довольно случайное знакомство переросло в многолетнее приятельство. Мы очень тесно общались. Оказалось , что мы примерно ровесники, у нас похожие семьи (то есть два плюс один), к тому же дочки почти одного возраста. Конечно, это было случайно, но довольно необычно. Похожие характеры, те же занятия спортом. Было божественно! Не один час мы провели за такими непринужденными, неполитическими разговорами обо всем на свете. Когда надо было, они говорили правду, внеармейскую правду, потому что я избегал вопросов о таких вещах, но на любую другую тему — почему нет! Мы с семьей пошли к ним. И так дальше стали ходить друг к другу в гости.
И еще одно воспоминание:
Обычно все начиналось со встреч по работе , ведь мы тесно сотрудничали с русскими в рамках Общества польско-советской дружбы, делали совместные конференции. Так что начиналось все с таких сугубо рабочих историй, а потом уж завязывалась более личная дружба: мы к ним ходили в гости, они к нам, и так мы поддерживали контакт друг с другом. Они уезжали, потом мы переписывались.
То в одних , то в других воспоминаниях подчеркивалось, что в непосредственном общении русский — это «славянская душа» , «душа-человек», «открытая душа», что они «как братья», «такие душевные», «в личном общении очень классные и приятные».
Вскоре также оказывалось , что и те, и другие нуждаются друг в друге, что у них похожие проблемы и заботы и они могут оказывать друг другу всевозможные услуги, например, договориться о походе ко врачу, найти нужные лекарства или купить что-то желаемое.
Товары , к которым имели доступ граждане СССР, пользовались спросом у поляков: часы, фотоаппараты, телевизоры, швейные машинки, продукты, сладости, кофе, алкоголь, игрушки, ювелирные изделия и много другого дефицита... Их можно было достать в «Военторге» — сети магазинов , армейских торговых домов и буфетов, обычно хорошо снабжавшихся, в которые полякам вход был запрещен (за исключением счастливых обладателей именных пропусков в конкретные магазины — это были, например, сотрудники политического аппарата, офицеры армии и милиции, деятели ветеранских организаций). Для многих польских семей товары в таких магазинах покупали семьи офицеров, с которыми они дружили. Они также привозили интересующие поляков товары из СССР.
Впрочем , эта система не была односторонней — об этом свидетельствует еще одно записанное воспоминание:
Русские , в свою очередь, искали именно такие вещи, которые можно было купить в наших магазинах — косметику искали, какие-то там шмотки, более европейские по тем временам.
Советских людей действительно интересовал богатый ассортимент польских магазинов: косметика , одежда, фарфор, хрусталь, пластинки, западные товары и многое другое. В Польше они, впрочем, тоже принадлежали к числу дефицитных товаров, просто так большинство из них купить было трудно. Когда же они появлялись в магазинах, выстраивались большие очереди, и появление там «советских» воспринималось враждебно. Кроме того, в семидесятые и восьмидесятые годы некоторые столь желанные для советских людей товары (польские и импортные) были доступны только в валютных магазинах и киосках, что исключало жителей гарнизонов из числа их потенциальных клиентов. Необходимые предметы по просьбе советских граждан «добывали» их знакомые поляки.
Так развивалась взаимная торговля — нелегальная , но на которую до некоторой степени смотрели сквозь пальцы власти обеих сторон. Житель Легницы рассказывает: «Русаки были , торговля была. Ну слушайте, я вам честно скажу — у моей тещи икра ведрами стояла». Другой добавляет: «Русаки торговали , приезжали продавать топливо, разные вещи — гражданские, военные. Такая тут была наша повседневность, такая коэкзистенция, сосуществование этих двух общностей вопреки каким-то политическим вопросам — это тут очень сильно присутствовало».
На основе этой нелегальной торговли , но также и независимо от нее зарождались и дружеские отношения, совместные домашние посиделки, поводов для которых хватало.
Были и серьезные романтические связи , но у них по большей части не было шансов на счастливый конец. Об одной такой истории рассказывается в польском фильме «Малая Москва».
Были , конечно, и исключения. В начале восьмидесятых годов глубокое чувство связало молодую красавицу из гарнизона и польского офицера. Она жила в Легнице вместе с родителями, которые мечтали, чтобы влюбленные поженились в Польше. Однако когда о брачных планах стало известно советским спецслужбам, всю семью девушки отослали на родину. Польский офицер не мог с этим смириться и написал письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Юрию Андропову, который — ко всеобщему изумлению — позволил ему приехать в Советский Союз и жениться на избраннице. Свадьба состоялась в 1984 году в Киеве, после чего супруги поселились в Польше.
Это было , конечно, единичное событие: обычно на такие союзы позволения не давали. Ситуация изменилась лишь в последние годы пребывания Группы войск в Польше, когда начался процесс их вывода, а в самом СССР стали происходить политические изменения. В период с 1990 по сентябрь 1993 года в легницком ЗАГСе было заключено 54 смешанных брака (большинство — в 1991-1992-м). Преобладали союзы, в которых поляки женились на советских девушках, прежде работавших в гарнизоне.
Все это представляло собой серую зону гарнизонных городов. В ней , конечно, можно найти и проявления сильной отстраненности, неприязни и даже враждебности по отношению к «кацапам», «русакам», «Советам», регулярно и все более смело выражаемые после 1956 года (в 1956-м и 1968-м, в 1980–1982-м и потом в 1989–1993-м). Предпосылками этого явления были болезненные события не слишком далекого прошлого (советско-германский пакт 1939 года , депортации в Сибирь польских жителей восточных областей межвоенной Польской Республики, Катынское преступление) , разорение польского имущества, самоуправство и безнаказанность советских военнослужащих в первые послевоенные годы, совершаемые ими преступления, начиная с дорожно-транспортных происшествий и ограблений и заканчивая изнасилованиями и убийствами.
Из этой неизбежно упрощенной картины взаимных отношений следует , что в них, как это часто бывает, были как светлые, так и темные стороны.
Этого не скрывал генерал Виктор Дубынин , командующий СГВ в 1989–1992 годах. Во время прощальной встречи с Лехом Валенсой в Бельведерском дворце в 1992 году он говорил:
Когда Польшу будет покидать последний солдат , российская сторона может сказать лишь одно: спасибо вам, уважаемые польские граждане, что терпели нас 47 лет. В течение этого долгого времени были хорошие моменты, но были и трагические: дорожные происшествия, случайные взрывы, падения самолетов, загрязнение почвы и лесные пожары; много чего случилось, поэтому благодарю вас за долготерпение.
Конец эпохи гарнизонов
Именно генерал Дубынин 8 апреля 1991 года начал официальный вывод СГВ из Польши — в тот день из Борне-Сулиново выехали первые войсковые части , — а закончился этот процесс 17 сентября 1993 года. До этого были выведены Группы войск из Чехословакии и Венгрии, а в 1994 году — из Германии. Процесс сворачивания советской «внешней империи» и окончания холодной войны складывался из ряда событий: объединения Германии, распада СССР, роспуска Организации Варшавского договора.
Вывод советских войск из Польши. Источник: личный архив Войцеха КондушиВ сентябре 2023 года исполнится 30 лет с этой исторической для Польши даты. За это время бывшие территории гарнизонов были почти полностью освоены. Казармы приспособили под квартиры; жилые здания частично продали , а частично предоставили нуждающимся в коммунальном жилье; складские базы стали территорией хозяйственной деятельности; в общественных зданиях размещаются дома социальной опеки, начальные, средние и высшие школы, больницы, суды, прокуратура, государственные учреждения; бывшие советские аэродромы стали инвестиционными площадками либо используются аэроклубами, на местах прежних полигонов развивается туризм и сфера развлечений.
Однако не все бывшие советские объекты и территории удалось освоить. Расположенный недалеко от Болеславца населенный пункт Пстронже (Страхув) был снесен в 2016 , а его территория включена в состав полигона. Сносят и лесное военное поселение Кломино (Гродек) возле Борне-Сулиново. Много заброшенных и разрушенных объектов можно найти в самом Борне-Сулиново и Ксенжице-Лесной.
На территории практически каждого бывшего советского гарнизона есть места , которые по разным причинам не удалось обустроить, как, например, крупный госпитальный комплекс в Легнице.
Это районы-призраки , притягивающие сейчас внимание лишь искателей приключений , любителей «жутких мест» и экстремального спорта, бездомных и собирателей металлолома.
Причин такого положения вещей много: плохое техническое состояние , несоответствие польским строительным нормам, типично военное назначение (например, авиационные ангары, бункеры, топливные базы, склады амуниции), неудачное местоположение (далеко от общедоступных транспортных коммуникаций), отсутствие технической инфрастуктуры (водоснабжения, очистки сточных вод), огромная кубатура зданий. На практике все это сводится к одному: колоссальной стоимости эксплуатации этих зданий, превышающей возможности их нынешних и потенциальных владельцев и пользователей, особенно органов местного самоуправления и частных фирм.
Советские гарнизоны в Польше отошли в прошлое. Но остались фотографии , документы, письма, памятные вещи, частные музейные коллекции, а прежде всего — образы, сохранившиеся в памяти польских жителей гарнизонных городов. Их также воспроизводят в книгах, фильмах и театральных постановках. Кое-где можно еще увидеть остатки памятников, настенных панно и другой визуальной пропаганды, надписи, оставленные солдатами («здесь был» или «служил», имя, фамилия, годы службы, название родного города) — на стволах деревьев, станах домов и магазинов, каких-то балках.
Возникли и новые формы памяти , связанной с историей гарнизонов. Например, в Легнице с 2012 года проходит Фестиваль польско-российского романса. Он носит имя Лидии Новиковой — жены советского офицера, у которой в начале 1960-х завязался трагический «запретный роман» с офицером польским. Именно эта история и легла в основу уже упоминавшегося фильма «Малая Москва». Тайна, которой окружен сам роман и причины внезапной смерти Лидии, породили легенды о «величайшей любви в послевоенной Легнице». Образ Лидии Новиковой, приобретшей черты шекспировской Джульетты, прочно вписан в новейшую историю города. Ее могила стала культовым местом, на которое до сих пор приходят новые и новые поколения горожан.
Перевод Владимира Окуня и Валентины Чубаровой
