Ключевую роль во вступлении Польши в НАТО сыграли межпартийная поддержка членства, отраженная в программах сменяющих друг друга правительств, а также усилия дипломатов, военных и экспертов, действовавших последовательно и эффективно. Польша проделала огромную работу по адаптации к стандартам альянса, в полной мере используя возможности, открывающиеся благодаря новым формулам партнерства. Большое значение имели конструктивный подход РП к региональному сотрудничеству и ее активность на международных форумах. Это позволило ей реагировать на изменения взглядов членов альянса, в частности, в том, что касалось отношения к России, подхода Германии к расширению НАТО, а также последствий войн на Балканах.

Роберт Пщель, 2010. Фото: Юрий Машков / Forum

Последовательный курс в условиях нестабильности

После 1989 года перед новыми властями Республики Польша и всем обществом стояла непростая задача: восстановив полную независимость, они должны были переосмыслить и реформировать экономические и социальные основы государства, а также определить новые азимуты внешней политики и политики безопасности. Несмотря на все сложности, поляки были полны надежд.

Рассматривая хронологию и логику интеграции Польши в НАТО, важно помнить об условиях, в которых приходилось действовать тем, кто принимал решения. Изначальной целью было обеспечить стране максимальную безопасность, а гарантировать ее могла только принадлежность к альянсу. Однако путь от обнародования этих планов до их реализации был непростым.

Хотя в начале 1990-х годов обсуждались различные альтернативы НАТО (НАТО-бис, Концепция создания международного военного договора государств Центральной Европы, ранее входивших в Варшавский договор, выдвинутая Лехом Валенсой в марте 1992 года. нейтралитет, обеспечение безопасности в рамках СБСЕ), они не меняли стратегическую концепцию. Предлагавшиеся альтернативы, как правило, носили тактический (когда нельзя было открыто говорить о вступлении в альянс) или умозрительный характер (исходя из того, что любой вариант можно рассмотреть теоретически) — и никогда не трансформировались во внешнеполитические цели.

Власть в Польше сменялась, но неизменным оставалось стремление к членству в НАТО. Более того, вопросы, связанные с необходимостью упорядочить и реформировать оборонную систему, составляли уже неотъемлемую часть интеграции в международные структуры.

Размеренный шаг, бег трусцой и спринт

Каждый этап интеграции в НАТО характеризовался своими особенностями. Чтобы рассказать о них, воспользуемся сравнительным анализом заявлений о политике безопасности, сделанных в инаугурационных речах польских премьер-министров.

Тадеуш Мазовецкий почти все первое выступление 24 августа 1989 года посвятил политическим и системным вопросам. В силу очевидных внешних обстоятельств — Польша все еще входила в международные структуры, в которых главенствующую роль играл СССР, — не могло быть и речи о НАТО. Невозможно было закрыть глаза на присутствие советских войск на польской территории и неуверенность в отношении реакции Москвы на перемены, происходящие в Варшаве. Поэтому было решено, что вновь назначенному премьер-министру необходимо сделать заявление о соблюдении обязательств в рамках Варшавского договора. Но даже в тех условиях, во время своего официального выступления в Сейме, состоявшегося спустя несколько недель, Мазовецкий говорил о стремлениях Польши более открыто, выразив надежду выйти из навязанных стране военных блоков.

В последующие месяцы Варшава активно работала над подготовкой почвы для более четкого определения целей политики безопасности. В марте 1990 года министр Кшиштоф Скубишевский посетил штаб-квартиру НАТО, а в сентябре состоялся первый визит в Польшу генерального секретаря альянса Манфреда Вёрнера. В январе 1991 года премьер-министр Ян Кшиштоф Белецкий говорил в инаугурационной речи о необходимости взять инициативу в свои руки. В июле того же года Варшавский договор был официально распущен, а 20 декабря НАТО открылась для бывших членов договора, предложив им участие в Совете североатлантического сотрудничества (ССАС). Днем позже прекратил свое существование СССР.

Новые обстоятельства позволили Яну Ольшевскому 21 декабря 1991 года представить более четкие формулировки ожиданий поляков. Премьер-министр говорил не только об альянсе, но и о преимуществах военного присутствия США в Европе. В марте 1992 года секретарь НАТО снова приехал в Польшу. В ходе визита он подтвердил, что дверь в альянс открыта. Стратегически важным достижением стало заключение в мае 1992 года двустороннего соглашения о выводе российских войск с территории Польши.

В этих условиях премьер-министр Вальдемар Павляк 1 июля 1992 года говорил о полноправном членстве Польши в европейских и евроатлантических структурах. Премьер-министр Ханна Сухоцкая продолжила тему изменений в политике безопасности — в инаугурационной речи 10 июля 1992 года она подчеркнула необходимость реформы оборонной системы. Политический консенсус по вопросу вступления в НАТО был отражен в официальном письме, которое президент Лех Валенса направил генеральному секретарю 1 сентября 1993 года. В нем подчеркивалось, что членство в альянсе — один из приоритетов Польши. Письму предшествовали знаменитая августовская встреча в Варшаве с президентом Борисом Ельциным и его еще более знаменитое заявление, воспринятое как согласие с идеей вступления Польши в НАТО — несмотря на последующие попытки Кремля отмежеваться от этих слов.

Политически значимым шагом — отраженным в инаугурационной речи Юзефа Олексы, который сформировал кабинет из партий предыдущего созыва, — стало утверждение 3 марта 1995 года нового курса в политике безопасности. Именно он в конечном счете определил преемственность политики Польши в отношении интеграции в НАТО.

Народный энтузиазм и внутриполитическая сплоченность в Польше вокруг этой цели произвели большое впечатление на членов альянса. Государства, которые принимали решение о вступлении, не могли эти явления проигнорировать.

Очень позитивно было воспринято, например, то, что, несмотря на кардинальные различия в биографиях Леха Валенсы и Александра Квасьневского, мнения обоих президентов в вопросе членства в альянсе полностью совпадали.

Прежде чем правительство публично заявило о желании вступить в НАТО, оно тщательно взвесило все «за» и «против». Выводы были более чем очевидны. При значительном увеличении расходов на оборону и благоприятной международной обстановке теоретически Польша могла не вступать в альянс. Однако:

• финансовые затраты были бы колоссальными, так как пришлось бы развивать практически все элементы оборонной системы и инфраструктуры; с учетом огромных потребностей страны, которая только начала наращивать экономический потенциал, потребовались бы колоссальные усилия;
• оставаясь вне структур западного мира, Польша была бы обречена на статус государства второго ряда и не имела бы возможности влиять на формирование ключевых решений в области политики и безопасности;
• учитывая международное положение Польши и ее историю, безусловно, было бы опасно оказаться в так называемой серой зоне и стать объектом борьбы за влияние со стороны более крупных игроков;
• если бы в этих условиях сбылся прогноз о возрождении великодержавной и неоимпериалистической России (такой, с которой мы имеем дело сегодня), Польша оказалась бы перед лицом экзистенциальной угрозы.

Таким образом, соотношение выгоды и затрат было и остается очевидным.

Три столпа политики безопасности

В начале 1990-х годов, когда основы политики безопасности только формировались, она базировалась на трех столпах: собственный военный потенциал, сотрудничество с партнерами (особенно в регионе, а также на европейском и трансатлантическом форумах) и формирование международного окружения, обеспечивающего безопасность средних стран и нашего региона.

Собственный оборонный потенциал Польши служил, прежде всего, для сдерживания возможного противника (которым по умолчанию могла быть только Россия), но с течением времени все чаще позволял продемонстрировать на международной арене, что Польша может не только опираться на поддержку партнеров, но и вносить свой вклад в решение международных проблем. Поэтому так много внимания уделялось популяризации опыта Польши в области миротворческих операций под эгидой ООН.

Когда в декабре 1991 года альянс создал довольно слабый САСС, Варшава рассматривала активное участие в так называемой Специальной рабочей группе по миротворческим операциям как приоритетное направление. Преследуя те же цели, Польша участвовала в стабилизационных операциях в Боснии. По мере приближения к вступлению НАТО (и даже в первые годы членства) участие в миротворческих операциях также в Афганистане позволило РП изучить процедуры НАТО и повысить уровень оперативной совместимости (в том числе в институциональном, процедурном и даже ментальном аспектах). Поэтому с момента вступления на «путь к НАТО» Варшава сосредоточилась на том, чтобы добиться максимального соответствия структур, подобрать людей, работающих в «секторе НАТО», и выработать способы функционирования, которые сочетались бы с методами работы альянса.

Готовность гарантировать демократический контроль над вооруженными силами (ключевой стандарт, существующий в странах НАТО) была выражена включением в новую конституцию 1997 года статьи 26, содержащей следующие пункты:

1. Вооруженные силы Республики Польша служат для защиты независимости государства и неделимости его территории, а также для обеспечения безопасности и неприкосновенности его границ.
2. Вооруженные силы сохраняют нейтралитет в политических вопросах и находятся под гражданским и демократическим контролем.

Многоуровневая оперативная совместимость (как уже говорилось, не только в военном аспекте) потребовала колоссальной работы сперва в Министерстве иностранных дел, а потом и в других ключевых министерствах и структурах. Поначалу было непросто убедить людей в том, что в развитии отношений с НАТО и последующей интеграции в нее нельзя опираться на опыт Варшавского договора. Много времени уходило на рутинную работу — перевод соглашений, контрактов и стандартов, выполнение которых требовалось от кандидатов. Конечно, масштаб технических задач был несравнимо меньше, чем при вступлении в Европейское экономическое сообщество (а затем и в ЕС).

Один из популярных мифов будто решающим аргументом, склонившим членов альянса в пользу кандидатуры Польши, стал потенциал ее вооруженных сил.

На самом деле все обстояло несколько иначе. Оборонные структуры Польши стремительно реформировались, а военный состав хотел вступить в НАТО. Но факты были неумолимы — польская система обороны деформировалась за годы пребывания в Варшавском договоре. Первые международные операции, в которых польские солдаты присоединялись к войскам стран альянса, заставили плановиков заняться своего рода структурным каннибализмом — чтобы укомплектовать подразделение, требовалось собрать оборудование, элементы материально-технического обеспечения, а зачастую и личный состав из разбросанных по всей стране частей. Знание английского языка находилось на катастрофическом уровне (в 1993 году из более чем сотни генералов польской армии лишь несколько человек могли общаться на оперативном языке НАТО, причем большинство из них были де-факто сотрудниками военных информационных служб).

Иными словами, хотя военный потенциал Польши и был важным аргументом, когда она начала свой путь в НАТО, все понимали, что пройдет немало времени, прежде чем он станет решающим. В силу обстоятельств акцент следовало сделать на политических, исторических и даже географических аспектах.

Сила аргументов и динамичного повествования

История обошлась с Польшей жестоко: политика крупных держав была к ней беспощадна. Если бы не отсутствие полного суверенитета и не давление со стороны Москвы в регионе, РП наверняка стала бы одним из основателей НАТО в 1949 году. Окончание холодной войны и роль, которую Польша сыграла в этом процессе, обеспечили ей сильную позицию, когда она требовала компенсаций.

Весомым был также аргумент, что расширение альянса — это проверка базового принципа равных прав и возможностей для всех участников Хельсинкского процесса, малых и крупных. Противникам расширения НАТО пришлось бы публично признать, что статья 10 «Североатлантического договора» («договаривающиеся стороны по всеобщему согласию могут предлагать любому другому европейскому государству, способному развивать принципы настоящего Договора и вносить свой вклад в безопасность Североатлантического региона») или положения «Парижской хартии для новой Европы» о праве каждой страны свободно выбирать союзников не распространяются на членов бывшего Варшавского договора. Именно благодаря невозможности кодифицировать такую форму дискриминации Россия так и не смогла заставить своих западных партнеров — не говоря уже о самом альянсе — официально заявить о территориальном ограничении расширения. К сожалению, этот миф остается популярным и сегодня.

Эффективное сотрудничество с партнерами

Каждое государство должно определить свои цели в отношении альянса. Если оно решится на членство, то степень его соответствия ожиданиям действующих членов всегда будет оцениваться индивидуально в каждом конкретном случае. Однако гораздо эффективнее добиваться цели, сотрудничая с другими кандидатами.

Этот принцип был полностью применим к тому пути в НАТО, который Польша прошла вместе с Чехией, Венгрией и — до 1997 года — со Словакией. В значительной степени взаимодействие между этими странами было естественным. Варшаву, Будапешт и Прагу (три столицы, которые были первыми приглашены на переговоры о членстве в 1997 году, тогда как Братислава упустила свой первый шанс из-за политики премьер-министра Владимира Мечьяра) объединяли схожий этап реформ, общие взгляды на международные вопросы и положительные уроки сотрудничества в Вышеградской группе (V4).

Общность целей и опыта сделала страны Вышеградской тройки лидерами интеграции. На форуме Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (позже ОБСЕ) Польша старалась координировать с партнерами усилия, направленные на полное открытие границ в Европе, а также продвижение принципов прозрачности и добровольного выбора в сфере безопасности. Во главе угла стояла цель преодолеть различия в подходах к востоку и западу европейского континента, в частности — предотвратить создание преференциальных условий для СССР, а потом и России относительно государств бывшего советского блока.

Тот факт, что Польша сыграла значительную роль в формировании позитивных (в том числе интеграционных) инициатив в регионе, улучшал ее имидж в странах НАТО и ЕС. Стоит отметить, что в «Исследовании о расширении НАТО» — документе альянса 1995 года, определяющем принципы этого процесса и ожидания потенциальных кандидатов, — акцент был сделан именно на убедительной способности разрешать любые конфликты с соседями. Проще говоря, НАТО, имеющая большой опыт работы (хотя и сопровождавшейся трудностями) с враждующими членами — например, Грецией и Турцией, — не хотела, чтобы политика открытых дверей принесла новые проблемы.

На пороге вступления в НАТО

Помимо ключевых столиц государств-членов НАТО, усилия по вступлению в альянс аккумулировались на форумах диалога и сотрудничества, которые он предлагал. Упомянутый выше ССАС приоткрыл дверь в НАТО, заложив основы для создания бюро связи НАТО (первоначально оно размещалось в посольстве РП в Брюсселе), где небольшая гражданско-военная группа могла в режиме реального времени следить за изменениями в политике организации, изучая механизмы работы ее гражданских институтов и военных командований.

Возможности Польши значительно возросли, когда ей было предложено принять участие в программе «Партнерство ради мира» (ПРМ). В Варшаве, однако, рассчитывали на большее, поэтому, например, президент Лех Валенса на саммите лидеров V4 с президентом Биллом Клинтоном в Праге в январе 1994 года упрекнул союзников в том, что они подходят к вопросу расширения НАТО с излишней осторожностью. В конце того же месяца окружение премьер-министра Вальдемара Павляка неожиданно начало продвигать вместо ПРМ нереалистичную идею «Партнерства ради процветания». Среди дипломатов едва не начался бунт, но в конце концов 2 февраля глава правительства подписал рамочный договор ПРМ.

Это решение дало старт активной работе с использованием механизмов и программ ПРМ, направленной на повышение политических, правовых, институциональных и военных стандартов. Кроме того, были предприняты решительные шаги по укреплению военной оперативной совместимости. Польша удостоилась права организовать первые военные учения в рамках ПРМ. Учения состоялись в сентябре 1994 года в Бедруско, в них приняли участие войска из 13 государств альянса и стран-партнеров. Сам факт организации успешного мероприятия такого рода (подготовка была проведена в рекордно короткие сроки) помог завоевать признание сообщества НАТО — как гражданских, так и военных.

Варшава также первая подготовила «Индивидуальную программу партнерства» (принятую в июле 1994 года), отдельные разделы которой были посвящены самым неотложным и зачастую очень специфическим интеграционным потребностям, таким как языковая подготовка военнослужащих, стандартизация, ознакомление с основными структурами и механизмами функционирования альянса.

С каждым месяцем участия в ПРМ расширялся круг экспертов, понимающих процедуры и институциональные требования, с которыми было связано членство в НАТО. Благодаря этой программе можно было (официально или неофициально) рассчитывать на бесплатные — и не зависящие от национальных предпочтений — консультации гражданских и военных представителей аппарата альянса. Они были бесценны и, в сочетании с двусторонним сотрудничеством (стажировки, экспертизы, совместные проекты и т.д.), позволили значительно ускорить темпы оборонных реформ в Польше.

В свою очередь, институционализация дискуссий (на уровне министров, послов, начальников штабов, на рабочем и техническом уровнях) давала возможности доказать, что Польша заслуживает более высокого статуса среди участников ПРМ. Хотя члены альянса старались подчеркнуть равный доступ всех заинтересованных стран ОБСЕ к сотрудничеству в рамках программы, повседневное взаимодействие и заметно отличающееся понимание целей партнерства отдельными странами (различия проявлялись, в частности, между теми, кто открыто стремился к членству в НАТО, и теми, кто не был заинтересован в таком варианте) заставляли их придерживаться более индивидуализированного подхода. Процесс дифференциации партнеров усугубился опытом Западных Балкан, где некоторые из них — в том числе Польша — показали, в какой мере они разделяют готовность альянса играть стабилизирующую роль (в том числе военную) в регионе.

В середине 1995 года альянсу пришлось признать и отреагировать на отчетливо выраженные стремления к членству отдельных претендентов. Это совпало с публикацией вышеупомянутого «Исследования о расширении НАТО» и инициативами Конгресса США относительно принятия в организацию трех ведущих кандидатов из Центральной и Восточной Европы. Для Польши ПРМ было лишь формой подготовки к вступлению в альянс, в то время как для других стран (особенно тех, которые по-прежнему связывали свои интересы безопасности с Россией) оно было самоцелью. НАТО ответила в 1996 году так называемым индивидуальным диалогом, в ходе которого уже более конкретно обсуждались потенциальные этапы, ведущие к изменению статуса с партнера на члена альянса. Диалог завершился приглашением Польши, Чехии и Венгрии к переговорам о членстве на Мадридском саммите альянса в июле 1997 года.

Эволюция отношения членов альянса к России

Эволюция отношения к расширению НАТО достаточно подробно описана в ряде работ. Как известно, ключевую роль сыграла позиция Вашингтона — в силу его ведущей роли в организации и надежности предоставляемых им гарантий безопасности. Однако необходимо упомянуть о трех важных факторах, определявших этот процесс, поскольку они позволяют лучше понять хронологию событий и мотивацию государств-членов альянса в поддержке интеграции. Речь идет о влиянии российского фактора на настроения членов альянса в то время, резком изменении отношения Германии к расширению и влиянии войн на Балканах на политику открытых дверей НАТО.

Если бы не агрессивный курс СССР в 1949 году, альянс не был бы создан. И, вероятно, если бы не сомнения, связанные с политикой Москвы после 1990 года, не было бы и такого давления со стороны бывших членов Варшавского договора в отношении расширения НАТО.

Когда закончилась холодная война, большинство стран-участниц было полно решимости сократить расходы на оборону, желая воспользоваться мирными дивидендами. Они хотели верить, что новая Россия будет хорошим партнером, а не угрозой миру в Европе. Эта вера в той или иной степени сохранялась во многих государствах вплоть до 2014 года.

Поэтому при рассмотрении кандидатуры Польши союзники выражали опасения, что расширение НАТО может поставить под угрозу политику партнерства с Москвой. Когда в середине 1990-х даже самые большие скептики расширения альянса смирились с необходимостью предоставить странам региона право на реализацию их стремлений, от них ожидалось безоговорочное принятие iunctim: расширение, но параллельно с кодификацией партнерства НАТО с Россией. Однако и это означало прогресс по сравнению с началом 1990-х годов, когда политика Russia first достигла своего апогея. Некоторую долю реализма в размышления на эту тему привнесли сначала неудавшийся августовский путч 1991 года, а затем кровавые столкновения в российском парламенте в октябре 1993 года и война в Чечне.

Польские дипломаты использовали эти тревожные события, чтобы показать западным партнерам необходимость воспринимать РФ более реалистично. Но в политических реалиях того времени можно было лишь умерить определенные пророссийские настроения и бороться с практиками, которые наносили заметный ущерб национальным интересам.

Однако приостановить действие договоренностей, достигнутых в декабре 1996 года, не удалось. Тогда союзники пошли навстречу требованиям Кремля и заявили, что у них нет намерений, планов или причин размещать ядерное оружие на территории новых государств-членов. Но Польша настойчиво добивалась предотвращения еще более радикальных ограничений коллективной обороны. Так, в марте 1997 года НАТО объявила, что «в нынешних и обозримых условиях безопасности альянс будет осуществлять свою коллективную оборону и другие задачи через обеспечение необходимых совместимости, интеграции и потенциала усиления, а не путем дополнительного постоянного размещения существенных боевых сил». Эта версия, позже повторенная в Основополагающем акте Россия — НАТО в мае 1997 года, была (во многом благодаря усилиям Польши) лучше первоначальных проектов, поскольку оставляла возможность присутствия войск альянса на территории новых государств-членов и не предусматривала никаких ограничений в случае возникновения конфликта.

В то же время ситуация вынуждала убеждать союзников в том, что Польша (несмотря на обоснованный скептицизм в отношении устойчивости российских преобразований) будет стремиться принимать участие в попытках конструктивного включения России в архитектуру безопасности, не рассматривая ее ни как противника, ни как потенциальную угрозу. В Варшаве (а также в Праге и Будапеште) считали, что на это стоит пойти — не в последнюю очередь потому, что в таком случае появлялся хоть какой-то шанс, что некоторые ожидания в отношении России оправдаются.

Германия — от противника к популяризатору

На пути в НАТО Польша столкнулась с двумя различными позициями Германии по вопросу расширения альянса за счет стран Центральной и Восточной Европы. Сперва (до начала 1993 года) немецкое правительство было категорически против.

Ганс-Дитрих Геншер, министр иностранных дел Германии, 1991

Да, они имеют право на членство, но мы должны сделать все, чтобы они этим правом не воспользовались.

В 1990 году такое отношение можно было попытаться объяснить текущими интересами государства — ситуация была очень нестабильной, советские войска в большом количестве размещались на территории ГДР, важнейшей целью немцев оставалось воссоединение, а для ее осуществления им было необходимо фактическое согласие Советского Союза. В то время некоторые местные политики даже были готовы пообещать Москве заморозить действие статьи 10 Североатлантического договора на территории бывшего Варшавского договора. Формально этого не произошло, хотя этот вопрос до сих пор является одним из основных источников российского мифа о якобы данном обещании не расширять НАТО, которое союзники нарушили.

Препятствование осуществлению польских планов в 1991–1992 годах было уже проявлением эгоизма и не соответствовало ни духу польско-германского Договора о добрососедстве и дружественном сотрудничестве от 17 июня 1991 года, ни концепции Веймарского треугольника, созданного в августе 1991 года. Речь шла о продолжении Ostpolitik, которая ставила во главу угла добрые отношения с СССР/Россией в ущерб отношениям с другими странами региона. Однако затем произошли серьезные перемены.

Сперва Германия проявляла осторожность и ждала инициатив (либо их отсутствия) со стороны Вашингтона. Однако, когда позиция американской администрации и дискуссии в НАТО показали, что расширение альянса не остановить, Берлин начал поддерживать Польшу.

Важную роль сыграл вывод российских войск из Германии и Польши в 1993 году и беспроблемная интеграция территории бывшей ГДР с НАТО. В немецких расчетах на первый план вышло понимание того, что присутствие Польши в альянсе в качестве нового приграничного государства (которым до 1990 года была ФРГ) выгодно с точки зрения безопасности воссоединенной Германии. В результате с 1994 года Берлин стал более конструктивно участвовать в процессе расширения. Варшава терпеливо пыталась смягчить его сопротивление и постепенно развивать военное сотрудничество. Польша использовала Веймарский треугольник для продвижения преимуществ интеграции, одновременно пытаясь снизить скептическое отношение собственных граждан к развитию военных отношений с западным соседом.

Войны на Балканах как катализатор перемен в НАТО

Драматические события на Западных Балканах формально не были связаны с расширением альянса, но помогли укрепить его репутацию как незаменимой структуры, обеспечивающей безопасность на континенте. В частности, во время кровопролитной войны в Боснии и Герцеговине НАТО не только продемонстрировала свою эффективность, но и доказала, что сотрудничество со странами бывшего Варшавского договора может принести реальную пользу альянсу.

Для Польши и других кандидатов стабилизационная миссия в Боснии (где находился польский контингент) и Полицейская миссия Европейского союза под командованием НАТО стали уникальной возможностью продемонстрировать хоть и ограниченный, но уже существенный оперативный потенциал и доказать способность воплотить лозунги о солидарности с альянсом в конкретном сотрудничестве. Участие в миссии позволило также получить ценный опыт в области логистики и стандартизации, который помог определить направление реформ вооруженных сил с точки зрения военных ожиданий организации.

Если оглянуться назад, то война на Балканах заставила многие натовские столицы (включая Вашингтон) осознать важность расширения не только как формы реализации обоснованных амбиций кандидатов, но и как формулы, гарантирующей мир, предсказуемость и стабильность в Европе. Это помогло свыкнуться с мыслью, что выгода участников данного процесса может превысить вероятный риск.

Представляется также, что шок от кровавых столкновений на Балканах похоронил модную тогда идею так называемого королевского пути расширения: сначала ЕС, потом НАТО. Безопасность оказалась приоритетной задачей, а европейская интеграция потребовала больше времени из-за огромного объема работы, которую кандидаты должны были проделать, чтобы соответствовать различным экономическим, юридическим и техническим критериям.

Исторический факс и пропуск на заседания

После приглашения на переговоры о членстве и их успешного проведения (протоколы о вступлении в альянс Польши, Чехии и Венгрии были подписаны 16 декабря 1997 года) оставалось только их ратифицировать. Этот процесс был завершен в начале 1999 года, о чем офис генерального секретаря НАТО проинформировал представительство Республики Польша в штаб-квартире организации факсом 29 января.

Важнейшим следствием подписания протоколов стал допуск польских представителей (без права голосования, но с правом выступления) практически на все заседания альянса (первое такое заседание Совета НАТО на уровне послов с участием Польши, Чехии и Венгрии в качестве наблюдателей состоялось 28 декабря 1997 года).

С самого начала было решено, что польские представители не будут просто пассивными слушателями на заседаниях. Они делились комментариями и анализировали, приводили аргументы в пользу того или иного решения — даже не имея возможности участвовать в голосовании. Таким образом поляки изучили процесс принятия решений в НАТО и показали, что Польша будет активным и ответственным членом альянса. Это позволило им, пусть и опосредованно, влиять на политику НАТО на Западных Балканах или в отношении России и, конечно, активно лоббировать следующую волну расширения (Польша особенно продвигала кандидатуры стран Балтии, Словакии и Румынии).

Уроки прошлого, важные сегодня

Сам процесс определения, а потом и реализации цели, каковой было вступление в НАТО, несомненно, следует считать успешным. Несмотря на сложную международную ситуацию, он был завершен в течение десятилетия. Какие уроки, имеющие практическое применение к реалиям 2024 года, можно из него извлечь? Их не менее шести.

Урок 1: НАТО — вне разделов

Главной и самой прочной опорой в усилиях Польши, направленных на вступление в НАТО, было народное единство. В отличие от некоторых других стран, ей не пришлось проводить референдум по вопросу о вступлении в НАТО. Эта цель объединила все политические силы, независимо от взглядов. Сегодня, когда один из главных кандидатов на пост президента США открыто ставит под сомнение правомерность статьи 5, а угроза новой войны в Европе рассматривается не только гипотетически, сплоченность польских элит и общества в действиях по укреплению НАТО так же важна для безопасности Польши, как в 1990-е годы консолидация во имя членства в альянсе. Нельзя недооценивать и поддержку, которую может оказать польская диаспора в этом вопросе.

Урок 2: НАТО остается надежной гарантией безопасности

На пути в НАТО Польша выбрала правильное направление и взяла нужный темп. Вступление в ЕС имело (и продолжает иметь) огромное значение для экономического и цивилизационного развития. Но именно уровень безопасности, который обеспечивает НАТО, лежит в основе роста благосостояния и в значительной степени помогает сохранять доверие инвесторов. Несмотря на растущую год от года роль ЕС в сфере политики безопасности в ее широком понимании, без Соединенных Штатов (а также Великобритании, Канады, Норвегии или Турции) было бы невозможно сохранить нынешний уровень надежности гарантий безопасности Европы. Любые альтернативные варианты — например, расширение автономных европейских структур и потенциала вне НАТО — будут значительно уступать тому, что альянс предлагает сегодня, и даже гипотетически на их расширение уйдет много лет. Можно ли сегодня представить себе безопасную Польшу без присутствия тысяч военнослужащих стран НАТО на ее территории и на всем восточном фланге, без ее оборонных программ, ядерного зонтика и других преимуществ членства в альянсе — особенно в то время, когда трудно предсказать окончание варварской войны, которую Россия ведет против Украины прямо за нашей границей?

Урок 3: Развитие собственных возможностей

Членство в НАТО не отменяет необходимость собственных инвестиций, усилий и добровольных жертв. Этот урок кандидаты на вступление в альянс усвоили еще в 1990-е годы. Вступая в него, Польша надеялась на позитивное развитие международной ситуации, но этого не произошло. Украина по-прежнему не состоит в НАТО, а Беларусь остается в союзе с Россией. Такое положение дел подразумевает повышенный уровень угрозы для каждого государства на восточном фланге. Но благодаря задачам, выполненным в период кандидатства на вступление, Варшава способна принимать стратегические решения — например, выделять на оборону самый высокий в альянсе процент ВВП — почти 4 %. Без этого полякам было бы сложно убеждать другие европейские страны в необходимости увеличить расходы на оборону.

Урок 4: Сотрудничество помогает приумножить собственный потенциал и формирует коалиции

Опыт координации усилий по вступлению в НАТО со странами региона приносит свои плоды и сегодня, а ценность сотрудничества лишь возрастает. Структуры и отношения, сформированные в 1990-е годы, — V4, Веймарский треугольник, добрососедство с Германией и странами Балтии — по-прежнему обладают большим потенциалом. Они поддерживаются новыми форматами — такими, как «Бухарестская девятка», Инициатива стран-членов НАТО, Центральной и Восточной Европы (Болгария, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Словакия, Венгрия и Чехия), созданная в ноябре 2015 года с целью углубления военного сотрудничества между странами восточного фланга альянса. не говоря уже о новом аспекте политики безопасности ЕС (не существовавшем в 1990-е годы), и являются ценным дополнением к собственным возможностям Евросоюза и возможностям, доступным благодаря НАТО. Формы двустороннего или многостороннего сотрудничества не ограничены мандатом, требующим консенсуса внутри альянса, например, по вопросам взаимодействия оборонных отраслей или энергетической безопасности. Без такого сотрудничества трудно представить себе эффективное содействие ускоренному вступлению Украины в НАТО или других политических и оборонных приоритетов РП.

Урок 5: Бонус за присутствие и активность

Одной из причин, по которым Польша подала заявку на членство в альянсе, была потребность в справедливом отношении, в том числе потребность на равных участвовать в определении формы архитектуры безопасности. Членство в НАТО дает несравненно больше возможностей для реализации девиза «ничего о нас без нас». Но оно не дает абсолютных гарантий. Разделение на более центральные и периферийные государства никуда не исчезло. Патернализм и своего рода игнорирование мнения новых членов негативно отражались на политике альянса в отношении России до 2022 года. Кроме того до сих пор нельзя говорить о справедливом распределении командных структур и логистической инфраструктуры (например, трубопроводных сетей НАТО) в Центральной и Восточной Европе по сравнению с Западной Европой. Очевидное нежелание рассматривать кандидатуру на пост генерального секретаря от страны восточного фланга и стабильно низкий уровень представительства этой части континента на ключевых постах в международной структуре НАТО подтверждают существование этой проблемы. И в данном случае позитивные уроки активного и более решительного лоббирования, координации действий и сохранения их долгосрочного характера также не утратили актуальность.

Урок 6: Обмен знаниями и опытом — пример Украины

Уроки прошлого могут оказаться весьма полезными для стран, стремящихся присоединиться к альянсу сегодня. Наиболее очевидный кандидат, которому может пригодиться польский опыт, — Украина, при условии, что Киев проявит к нему интерес. На протяжении многих месяцев украинские власти, как представляется, связывают надежды на вступление в НАТО главным образом с продвижением своих требований в столицах крупнейших государств-членов альянса. В то же время Киев может только выиграть, сделав акцент на тесном региональном сотрудничестве — точно так же, как выиграли страны, присоединившиеся к организации много лет назад. Кроме того, знания, полученные Польшей, особенно в том, что касается достижения разнообразных стандартов альянса, институциональной и технической совместимости, изучения механизмов принятия решений, вероятно, были бы очень полезны для Украины на пути к членству. Новый формат Совета НАТО–Украина, а также решение о создании Объединенного аналитического, учебного и образовательного центра НАТО–Украина могут способствовать благоприятным условиям для такого обмена.

Перевод Ольги Чеховой

Благодарим Центр восточных исследований им. Марека Карпа за возможность публикации статьи

Источники:

1. J. Marszałek-Kawa, P. Siemiątkowski (oprac.), Exposé Prezesów Rady Ministrów 1989–2019, Wydawnictwo Adam Marszałek, Toruń 2021, marszalek.com.pl
2. 20 lat Polski w NATO. Dumni z przeszłości, spokojni o przyszłość
3. Konstytucja Rzeczypospolitej Polskiej z dnia 2 kwietnia 1997 r.
4. The North Atlantic Treaty, NATO, 4.04.1949
5. Текст документу, прийнятого на саміті ОБСЄ 21 листопада 1990 р.: Charter of Paris for a New Europe
6. Study on NATO Enlargement, NATO, 3.09.1995
7. R. Kupiecki, Od Londynu do Waszyngtonu. NATO w latach dziewięćdziesiątych, Wydawnictwo Askon, Warszawa 1998
8. Среди публикаций об эволюции дебатов о расширении НАТО стоит выделить: R. Asmus, NATO. Otwarcie drzwi, Warszawa 2002; G.B. Solomon, The NATO Enlargement Debate, 1990–1997: Blessings of Liberty, Bloomsbury Academic, 1998; D.S. Hamilton, K. Spohr (red.), Open door. NATO And Euro-Atlantic Security After The Cold War, John Hopkins University SAIS, 2019; J. Simon, NATO Enlargement and Central Europe. A Study in Civil-Military Relations, National Defense University, 1996; A. Krzeczunowicz, Krok po kroku. Polska droga do NATO, Znak, Kraków 1999; J. Goldgeier, Not Whether But When: The U.S. Decision to Enlarge NATO, Brookings Institution Press, 1999.
9. Final Communiqué, Meeting of the North Atlantic Council in Defence Ministers Session held in Brussels 18 December 1996 NATO, параграф 29
10. Statement by the North Atlantic Council. Press Release (97)27, NATO, 14.03.1997
11. Founding Act on Mutual Relations, Cooperation and Security between NATO and the Russian Federation signed in Paris, France, NATO, 27.05.1997
12. K. Wiegrefe, Newly Released Documents Shed Fresh Light on NATO’s Eastward Expansion, Spiegel International, 3.05.2022, spiegel.de
13. Traktat między Rzecząpospolitą Polską a Republiką Federalną Niemiec o dobrym sąsiedztwie i przyjaznej współpracy z 17 czerwca 1991 r., Dz.U. 1992 nr 14, poz. 56, za: isap.sejm.gov.pl
14. A. Dowd, D.P. Jankowski, C. Cook, European Warfighting Resilience and NATO Race of Logistics: Ensuring That Europe Has the Fuel It Needs to Fight the Next War, Center for Strategic and International Studies, 28.06.2023
15. R. Pszczel, The Search for NATO’s New Secretary General — Time for a Candidate from Central Eastern Europe?, Fundacja im. Kazimierza Pułaskiego, 13.12.2023
16. Defence ministers address strengthening NATO’s deterrence and defence, support to Ukraine, NATO, 15.02.2024