Бартломей Гайос: Их бракосочетание , если бы состоялось, могло стать самой обсуждаемой свадьбой XVIII века. Как познакомились Станислав Август Понятовский и императрица Екатерина?
Ричард Баттервик-Павликовский: Они познакомились в Петербурге благодаря сэру Чарльзу Хэнбери Уильямсу , британскому послу при петербургском дворе, прежде занимавшему должность посла в Саксонии и в Речи Посполитой. Невероятная личность, поэт-вольнодумец, в среднем возрасте он стал дипломатом, чтобы, в частности, искупить грехи молодости. Он взял под опеку юного Понятовского, с которым познакомился, когда Станиславу было всего 16 лет — разглядел в нем большой талант и вывел его в свет.
Ричард Баттервик-Павликовский. Источник: Музей истории Польши в ВаршавеБГ: Какое впечатление произвела на молодого Понятовского будущая императрица Екатерина?
РБП: Станислав Август был ослеплен. В своих воспоминаниях он оставил прекрасный портрет Екатерины — 26-летней , изящной, с чувственными губами, живым характером и жаждой знаний. А Понятовский для нее был культурным, умным, красивым, заботился о ее интеллектуальном развитии. Можно сказать, что он дал ей почувствовать вкус Западной Европы, которого она не знала при петербургском дворе.
БГ: А когда Станислав Август стал королем Польши , а Екатерина — российской императрицей, их личные отношения переросли в политические, в отношения Речи Посполитой с Российской империей.
РБП: Екатерину , скорее, тяготило то, что у нее, императрицы, в молодости был любовник-иностранец, еще и католик — ведь все остальные были русскими. Для Понятовского, как мне кажется, эта зола сохраняла жар дольше, чем для Екатерины. Хотя через несколько лет он осознал, что прошлого уже не вернуть и следует настраиваться на политические отношения, а не вспоминать о любви. Практически все правление Станислава Августа — это постоянные столкновения или проблемы в отношениях с Россией, связи с Россией очень глубоки, поскольку в них замешаны и личные отношения с императрицей. Похоже, сильный перелом в его взглядах произошел во время Великого сейма 1788–1792 годов. Великий сейм или Четырехлетний сейм — учредительное собрание, целью которого было всестороннее реформирование Речи Посполитой и возвращение ей статуса суверенного государства.
БГ: В результате каких изменений , произошедших за двадцать лет правления, Станислав Август решился занять антироссийскую позицию?
РБП: После сильного стресса , связанного с первым разделом Польши , он старался малыми шагами, почти незаметно, добиться укрепления института государства, исполнительной королевской власти, реформ армии, и такой была политика Понятовского на протяжении всех 70-х годов и в первые годы Великого сейма. Политика малых шагов работала, однако не соответствовала ожиданиям всё более образованной, более уверенной в себе и состоятельной средней шляхты времен Станислава Августа. И в конце концов должна была привести к взрыву эмоций в обществе. Кроме того, поведение русского посла было унизительным для короля и всей Речи Посполитой, а, следовательно, и шляхты. Поведение русских, прусских и австрийских военных на границах и в приграничных провинциях тоже причиняло большой вред многим людям.
БГ: Можете привести пример поведения русского посла , которое подрывало авторитет Станислава Августа и польской шляхты?
РБП: Репнин распорядился открыть для него театр в Пепельную среду. В другой раз он приехал в театр Коллонтая Гуго Коллонтай — политик, публицист-просветитель, историк, один из авторов Конституции 3 мая. довольно поздно и велел играть спектакль с самого начала.
Штакельберг , Отто Магнус фон Штакельберг — русский дипломат, посланник в Речи Посполитой (1772–1790) и Швеции (1790–1793). в свою очередь , любил покапризничать. Он очень хотел, чтобы его фавориты, например Юзеф Казимеж Коссаковский, выдвигались на различные должности. Штакельберг вмешивался во многие дела, докучал королю на дворцовых приемах, даже почти физически соперничал с папским нунцием за первенство на королевских аудиенциях.
В то же время , Станислав Август понимал, что другие дипломаты могут быть настроены еще более негативно по отношению к Речи Посполитой и более благосклонно — к магнатской оппозиции под предводительством Ксаверия Браницкого.
БГ: Вы сказали , что с начала своего правления Станислав Август проводил политику малых шагов, но все изменилось во время Великого сейма, когда начались реформы. Почему именно тогда Станислав Август изменил свою пророссийскую позицию?
РБП: Это был не его выбор , а выбор сеймового большинства на волне патриотических и общественных эмоций. Большинства, которое заявило: «Мы хотим сами за себя решать». И представился удобный случай: Россия вновь вступила в войну с Османской империей в союзе с Австрией, а Пруссия, в свою очередь, выступила против России вместе с Великобританией и Нидерландами. Прусский король Фридрих Вильгельм II, племянник Фридриха Великого, рассыпался в комплиментах перед поляками. Повторял, что поляки суверенны и независимы, а он просто хочет быть их другом и не собирается вмешиваться в их внутренние дела. В начале Великого сейма ситуацию невозможно было контролировать, и в скором времени российское влияние начало ослабевать, а концепция Станислава Августа, заключавшаяся в том, чтобы не раздражать Россию и проводить реформы малыми шагами, развалилась.
БГ: Большой сейм в памяти поляков ассоциируется с празднованием Конституции 3 мая , принятой в 1791 году. Что она реально изменила в устройстве Речи Посполитой?
РБП: Свобода вероисповедания стала доступна для всех людей всех конфессий , а не только для допустимых ранее. Осознание, что все возможно. Это был такой драматический политический момент, когда Речь Посполитая показала, на что способна. Можно сказать, что она выдержала экзамен на готовность к испытаниям XIX века, если бы, конечно, она каким-то чудом сохранилась. В любом случае Конституцию не стоит ограничивать только текстом правительственного акта. Это еще и комплекс законодательных изменений, которые довольно часто воплощались на практике, особенно во второй половине Великого сейма.
БГ: Кто был автором Конституции 3 мая?
РБП: Перечисляя по степени важности: Станислав Август , Игнацы Потоцкий, Шляхтич, военачальник, староста глинянский, луковский, новосельский и гусятинский Гуго Коллонтай и Станислав Малаховский. Шляхтич, граф, маршалок Великого сейма.
БГ: Конституция показала , что все возможно. Все воспоминания о том периоде полны оптимизма. Можно ли сказать, что сторонники Конституции 3 мая стали его жертвами?
РБП: Сложный вопрос. Действительно , царил оптимизм, люди думали, что теперь все получится. Такие настроения были обусловлены усвоенным уроком: международная слабость Речи Посполитой — результат анархии и несоблюдения законов. Следовательно, если появятся законы, которые будут эффективно работать, позиция Речи Посполитой укрепится. Это была довольно простая и понятная просветительская аргументация, однако она не учитывала жестокие реалии международной игры конца ХѴІІІ века.
Понятовский осознавал , что Екатерина рассчитывает на массовые протесты против Конституции и на то, что контрреволюционеры получат максимальную поддержку. Тогда императрица могла бы, как в 1764 году, когда она поставила королем Станислава Августа, представить себя защитницей свобод Речи Посполитой по приглашению одной из сторон внутреннего конфликта между поляками. Поэтому король и другие лидеры стремились к тому, чтобы как можно больше местных сеймиков поддержали Конституцию, чтобы ее критиков удалось примирить или заставить замолчать и чтобы было как можно меньше открытой оппозиции, дабы не допустить вмешательства императрицы. Такую политику нельзя назвать ошибочной, поскольку реальная поддержка сторонников Тарговицкой конфедерации Конфедерация польских магнатов против реформ Великого сейма и Конституции 3 мая, организованная при поддержке Екатерины ІІ и провозглашенная 14 мая 1792 года. Конфедерация стала предлогом для того, чтобы российские войска вторглись на территорию Польши. и подобных ей групп была ничтожной. И эта политика создавала русским новые проблемы , так что отчасти оптимизм охватил самого Станислава Августа и многих других, а отчасти он в определенной мере служил успокоению настроений, способствовал обеспечению общественной поддержки Конституции, без чего у ее создателей не было бы шансов. С самого начала у Конституции 3 мая были противники. К их числу принадлежал Щенсный Потоцкий, воевода русский, Воевода русский — должность главы Русского воеводства в Королевстве Польском и Речи Посполитой. Существовала на протяжении 1434–1794 годов. который написал , что это конец свободы и конец Речи Посполитой.
БГ: Какие аргументы приводила оппозиция против Конституции 3 мая?
РБП: Оппозиционеры с неослабевающей настойчивостью твердили , что на месте свободной древней республиканской Речи Посполитой создается монархия. Монархическое правление с сильной королевской властью, которая будет подавлять вольность шляхты, используя для этого мещан и крестьян. Одновременно критиковали революционный Великий сейм — за уподобление французским якобинцам. Когда Станиславу Августу пришлось подписать второе, самое унизительное присоединение к Тарговицкой конфедерации, ему пришлось отказаться от монархическо-демократического правления. Сторонникам конфедерации, по большому счету, не мешала ни монархическая, ни демократическая часть, ни их объединение.
Подобные мысли высказывала и сама Екатерина II. Камнем преткновения в монархическом правлении стало престолонаследие , независимо от того, насколько неудачно этот принцип ввели в Конституцию. Сама идея, что больше не будет свободных выборов, что трон будет переходить потомкам монархов по наследству, для некоторых традиционалистов была неприемлемой, и сторонникам Конституции пришлось приложить усилия, чтобы склонить шляхту на свою сторону. Это решение было самым противоречивым в Конституции 3 мая, и именно на него чаще всего ссылались сторонники Тарговицкой конфедерации.
БГ: Когда говорят про Конституцию 3 мая , часто используют слова: «большой взрыв», «революционный сейм», «революционная атмосфера». Может, стоит изменить название праздника с Конституции 3 мая на Революцию 3 мая?
РБП: Так уже делали. 3 мая Станислав Малаховский говорил о революции 3 мая 1791 года. Более того , весь сейм с 1788 по 1792 год считался революционным. Уже с осени 1788 года встречается термин «польская революция», причем на пяти языках. А после провозглашения Конституции 3 мая ирландский философ и политик Эдмунд Бёрк противопоставлял польскую революцию французской. Конечно, польскую он ставил выше.
БГ: А как Екатерина отнеслась к польской революции?
РБП: Она всегда была для императрицы совершенно неприемлемой. Получив из Варшавы известие о Конституции 3 мая , Екатерина неоднократно в частной переписке давала волю чувствам, в том числе, в письмах к своему любимому корреспонденту барону Фридриху Мельхиору фон Гримму.
БГ: Неужели Станислав Август , работая над Конституцией 3 мая, не понимал, что это станет обидой, которую Екатерина никогда не забудет?
РБП: Конечно , он в разных ситуациях пытался смягчить тон сейма по отношению к русским, и ему это удавалось. Понятовскому пришлось принять союз с Пруссией, которой он не доверял, но каждый раз он шел за выбором народа, как тогда говорили. И лозунгом Великого сейма было «Король с народом, народ с королем». В целом можно сказать, что король шел с народом в первой части Великого сейма, но после Конституции 3 мая уже народ шел с королем.
БГ: Вы сказали , что Конституция 3 мая была любимым детищем Станислава Августа Понятовского. Но потом он меняет позицию и вступает в Тарговицкую конфедерацию. Почему?
РБП: Вероятно , это стало для него чрезвычайно болезненным испытанием. Но он так поступил по простой причине: почти в каждый трудный момент своей жизни и правления король руководствовался принципом меньшего зла. И еще он надеялся, что приобретет влияние на Тарговицкую конфедерацию изнутри, расколет ее единство и таким образом сможет выторговать и спасти какую-то часть Конституции. Это оказалось иллюзией, но такая иллюзия была не только у Понятовского. На такой поворот тайно надеялись даже эмигрировавшие Станислав Малаховский, Игнацы Потоцкий, Гуго Коллонтай. Кстати, Коллонтай тоже советовал королю присоединиться к Тарговицкой конфедерации.
БГ: Сегодня в Польше Тарговицкая конфедерация — это синоним предательства. Можно ли считать Станислава Августа Понятовского предателем?
РБП: У меня нет ни малейшего сомнения в том , что большая пятерка объединенной Тарговицкой и Виленской конфедерации — Щенсный Потоцкий, Ксаверий Браницкий, Северин Ржевуский, Шимон и Юзеф Коссаковские — это государственные изменники. Они не смогли перенести того, что приняла значительная часть шляхты и поехали умолять Екатерину Великую о вторжении. Поэтому они предатели. К этой категории можно отнести и десятки их ближайших соратников, в частности фанатичного республиканца Яна Сухожевского.
Однако были и те , кто не участвовал в заговорах против Конституции 3 мая, кто лишь после победы контрреволюционного режима влился в его структуры и только иногда в порядке работы на благо государства пытался смягчить худшее проявление этой деспотической и продажной конфедерации. И здесь мы говорим о таких людях, как, например, канцлер Яцек Малаховский, или маршалок надворный коронный Казимир Рачинский, или епископ виленский Игнацы Массальский. Им не нравилась Конституция.
Впоследствии появляются люди , которым очень не хотелось присоединяться к Тарговицкой конфедерации, для них Конституция имела огромное значение, но они решили, что в такой драматической ситуации меньшим злом будет вступить в конфедерацию в надежде, что удастся что-то предпринять. И к этой группе я бы причислил короля и десятки тысяч людей, которые последовали его примеру.
БГ: Россия приняла бы Речь Посполитую с Конституцией 3 мая?
РБП: Не при таких обстоятельствах. Присоединившись к Тарговицкой конфедерации , король отдал единственный козырь, еще остававшийся у Речи Посполитой против русских, то есть армию, которая, несмотря на меньшую численность и меньший опыт, как раз научилась хорошо сражаться. Отдав этот козырь, Станислав Август вынужден был соглашаться на любые условия, которые ему диктовала императрица. И в этом заключается его ошибка.
Екатерина не хотела вступать в переговоры , она твердо решила, что Станислав Август должен присоединиться к Тарговицкой конфедерации. Исследования, которые современный польский историк Адам Данильчик провел в российских архивах, свидетельствуют о том, что для многих рядовых русских офицеров, в отличие от генералов, далеких от фронта, сила сопротивления оказалась неожиданностью. Они рассчитывали на гораздо более легкую победу, а благодаря лести Шимона Коссаковского и других — на большую поддержку конфедератов. И даже Платон Зубов, самый младший, последний фаворит императрицы, в одном из писем, которое цитирует Данильчик, намекнул, что на какие-то переговоры с поляками все же придется пойти. Таким образом, если бы поляки продолжали сражаться, особенно если бы выиграли хотя бы одну битву против русских, был бы хоть какой-то шанс заставить Екатерину, которая этого очень не хотела, временно пойти на отдельные тактические уступки в переговорах.
БГ: Стоило ли рисковать?
РБП: Если бы одно из двух сражений перед Варшавой проиграли , все закончилось бы огромными потерями. Чем дольше продолжалось бы сопротивление русским, тем больше была бы вероятность прусского вторжения с запада. Это было одним из аргументов Станислава Августа на памятном совещании министров 23 июля 1792 года. События развивались бы как в 1939 году, но в обратной последовательности. Поляки еще обороняются против россиян, а с тыла уже заходят пруссаки.
Таким образом , если уж поляки воевали бы, у них было бы достаточно узкое окно до вторжения Пруссии. Необходимо было наголову разбить русских и силой принудить их к переговорам, используя момент. Так что это — один из возможных сценариев, но в долгосрочной перспективе Речь Посполитая не выиграла бы войны с Российской империей и Пруссия начала бы требовать для себя Великопольшу.
БГ: А кто был наиболее заинтересован в разделе Польши?
РБП: Больше всех эти территории жаждал получить прусский король , и в интересах российской императрицы было ему это позволить. Потому, начиная второй раздел Польши, Екатерина, вероятно, считала, что момент для заключения сделки очень удачный. Правда, ей пришлось заплатить прусскому королю, но она не должна была ничего платить австрийцам, потому что они как раз были заняты войной с французами, и им уже пообещали компенсацию. Екатерина особенно не хотела позволить австрийцам захватить Каменец-Подольский, именно потому, что там пролегала граница с Османской империей. Она знала, что впереди — новые войны с турками. Так что теперь представилась возможность захватить в несколько раз больше земли и людей, чем досталось пруссакам, ничего не отдавать австрийцам, а заодно установить такой порядок в остатках Речи Посполитой, какого не существовало даже после первого раздела.
БГ: В 1709 году на предложение прусского короля относительно раздела Польши царь Петр I отвечает , что это невозможно. Но через 90 лет раздел Польши произошел. Почему?
РБП: Я бы никогда не предположил , что российский императорский двор руководствовался определенным чувством приличия в отношении предложения о разделе. Просто Петру I удалось распространить мягкий контроль на всю Речь Посполитую. Следовательно, были особые обстоятельства, если Екатерина II решила, что в ее интересах провести раздел на таких условиях.
БГ: Можете ли вы представить себе ситуацию , в которой разделов Польши не происходит?
РБП: Относительно второго раздела , пожалуй, ключевого (ведь после первого Речь Посполитая еще могла функционировать), нужно продумать такой сценарий, когда, например, ангел смерти приходит за Екатериной ІІ, а не за Леопольдом ІІ или Густавом III. И тогда можно допустить, что Павел, которого мать не любила и который не любил матери и хотел делать все наперекор, назло ее памяти, не допустил бы следующего раздела. Невероятно трудно это себе представить. Необходимо, на самом деле, вернуться по меньшей мере на 70–80 лет назад, а может, и на больший срок.
БГ: Иными словами , перед Станиславом Августом Понятовским стояла невыполнимая задача?
РБП: Если она и не была абсолютно невыполнимой , то почти невыполнимой — была. Потому что, даже если принять стратегию переждать Екатерину, не раздражать соседей, не беспокоить их перспективой возвращения величия Речи Посполитой, то в дипломатии XVIII века всегда могут возникнуть такие ситуации, когда сверхдержавы договариваются и восстанавливают баланс между собой за счет польской территории.
БГ: Пожалуй , ни один другой польский король не вызывает таких противоречивых эмоций, как Станислав Август Понятовский. Одни считают его предателем, который служил интересам России. Другие отмечают, что протекторат России над Речью Посполитой с начала XVIII века не оставлял ему пространства для маневра. В конце концов, король был автором Конституции 3 мая, которая символизировала оппозицию к российскому господству. Вы считаете его выдающимся политиком?
РБП: Я думаю , что он был выдающимся реформатором, но часто неправильно оценивал ситуацию, иногда поддавался иллюзиям. И в связи с этим порой не спасал то, что еще можно было спасти, то есть достоинство Речи Посполитой. Понятовскому никак нельзя простить (по крайней мере как королю, потому что как человеку — это совсем другое) его отречение, которое не принесло Речи Посполитой ничего, кроме вреда.
Перевод Сергея Лукина
